Молитва есть любовь

Архимандрит Нектарий (Мулациотис) 

Дабы понять, чем является молитва, нам следует прежде всего обратиться к последней молитве Господа Иисуса, которая записана в Евангелии от Иоанна. Что говорит в этой молитве Христос? Будем следовать за текстом: 

«Иисус возвел очи Свои на небо и сказал: «Отче! пришел час…Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить…Не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои…Отче Святый, соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы. Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели…Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их… Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены воедино…»

Здесь мы видим, что Христос обращается к Своему Небесному Отцу и собеседует с Ним. Именно это и есть молитва: беседа и диалог со Христом. То, что Христос хочет сказать Своему Отцу, Он говорит столь безыскусно и прекрасно! Слова молитвы изливаются из глубины Его сердца: Он собеседует с Ним. Такой должна быть и наша молитва. Поскольку молитва является разговором, беседой, общением с нашим Христом, нам надлежит говорить Ему именно то, что у нас сейчас на сердце, именно то, что мы сейчас переживаем.

Видели ли вы когда-нибудь, как беседуют двое влюбленных, когда они рядом, или как они разговаривают по телефону, когда находятся далеко друг от друга? Если они рядом, их беседу невозможно прервать ничем, а если они далеко друг от друга, один постоянно звонит другому, чтобы поделиться своими мыслями, новостями, радостями, горестями, тревогами, проблемами, — одним словом, всем.

Так же поступает и любящий Бога: он беседует и разговаривает с Иисусом, постоянно обращается к Нему, желает пребывать в беспрестанном общении с Ним. Если их общение прервется хотя бы на малое время, он чувствует себя, как влюбленные, которым, прервись их общение хотя бы ненадолго, кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Поэтому святитель Григорий Богослов говорил: 

«Памятование о Боге — паче дыхания». Для каппадокийского святителя Христос был выше его собственной жизни. Не слышим ли мы часто слышим из уст влюбленных: «Лучше мне умереть, если я не буду видеть тебя и не буду говорить с тобой». 

Но если такие чувства испытывает человек, любящий земной и человеческой любовью, которая со временем увядает и исчезает, то представьте себе, какие чувства испытывает человек, любящий Бога! Пламень такой любви не гаснет, но все более разгорается, ибо Христос есть жизнь вечная!

Сейчас перед всеми нами встает вопрос: почему мы не молимся? Почему мы не переживаем молитву? Почему молитва тяготит нас? Это, дорогие мои, напрямую зависит от того, чем для нас является Христос. Если Христос не является Божественной любовью нашей души, то вполне естественно, что с нами происходит все, о чем было сказано выше. Когда мы разговариваем с кем-то малознакомым, кто не является нашим близким другом или к кому у нас просто не лежит душа, даже простая беседа с ним утомляет и тяготит нас. Мы с нетерпением ждем, когда она закончится, чтобы уйти от него и поскорее оказаться с людьми, к которым нас тянет и которых мы любим.

Двое влюбленных целыми часами могут разговаривать по телефону, а когда на них кричат: «Да заканчивайте же, наконец, свой разговор», они отвечают: «Но мы ведь разговаривали-то всего ничего»! Более того, если случится пожар и их дом будет уже полностью охвачен пламенем, они с недоумением воскликнут: «Но ведь я всего лишь минуту проговорил! Когда же дом успел загореться»? Почему так происходит? Ответ очень прост: дело в том, что, когда мы разговариваем с любимым человеком, нам кажется, что время бежит очень быстро.

Значит, когда Христос не является в нашей жизни самым дорогим, когда Он не стоит в ней на первом месте, когда Он не является для нас сильнейшей и величайшей любовью, нашим самым близким другом, то вполне естественно, что мы не хотим собеседовать с Ним. Тогда, разумеется, нам не о чем с Ним разговаривать, и поэтому наша молитва весьма непродолжительна и тяготит нас. Тогда мы воспринимаем молитву, то есть свою беседу с Ним, как простую формальность. Когда Христос не играет в нашей жизни определяющей роли и не придает ей смысла, но вместо Него это делают какие-то другие люди, то мы, несомненно, предпочтем проводить часы в беседах именно с ними, но только не со Христом.

А для всех тех, кто поставил в своей жизни на первое место Христа, беседы с Ним никогда не были утомительными и обременительными, ибо они разговаривали с Избранником своих сердец, своим Другом, своим Братом, своим Отцом, своей горней Любовью.

Как-то раз я прочел, что один святой имел обыкновение нескончаемыми часами беседовать с Богом, и когда он заканчивал молитву, замечал, что птицы небесные успевали свить гнезда на его воздетых к высям руках. Тогда он с недоумением восклицал: «Когда же сии птицы небесные успели свить гнезда на дланях моих?! Я едва преклонил колена! И как я этого не заметил?»

Где-то в другом месте повествуется, что один монах часто уходил из монастыря в лес, чтобы помолиться. Он хотел как можно дольше побыть наедине и побеседовать со своей Любовью, со Христом. Точно так же воркуют и двое влюбленных голубков, которые стремятся укрыться ото всех, чтобы побеседовать наедине. И вот однажды монах по своему обыкновению снова ушел из монастыря и направился в лес, чтобы наедине побеседовать со своей Любовью, Иисусом. Закончив беседовать с Ним, он вернулся в монастырь. И вот он видит, что врата обители заперты. Он стучится в них, а ему открывает какой-то незнакомый монах. И тогда он спрашивает этого монаха: 

— А вы кто? 

— Я — привратник этого монастыря, а вы? 

— Я — отец Рафаил, из числа братии. 

— Какого монастыря? 

— Этого монастыря. 

— Я живу в этой обители на протяжении уже сорока лет и последние два года несу послушание привратника. Никогда не было в числе братии нашего монастыря монаха по имени Рафаил. 

— Да что вы такое говорите? Что же это происходит в нашем монастыре? Сейчас же отведите меня к священноигумену!

Привратник с монахом идут к игумену, и монах видит, что игумен — это не его старец, а совершенно незнакомый ему человек. Этот игумен, понимая, что происходит нечто удивительное, просит отца Рафаила сказать, кто был его игуменом. 

— Мой игумен — старец Агафоник.

Тогда новый игумен дает поручение библиотекарю справиться в монастырском архиве, был ли когда-нибудь в этом монастыре игуменом старец по имени Агафоник. Прошло немало часов, пока библиотекарь возвратился и сообщил: 

— Ну, конечно, в нашем монастыре был игумен по имени Агафоник, также как и монах с именем Рафаил, но это было пятьсот лет назад.

Игумен просит себе монастырскую архивную книгу и читает отцу Рафаилу имена остальных его собратьев. И тогда отец Рафаил восклицает: 

— Да-да, это все отцы моего монастыря!

Игумен спрашивает отца Рафаила, где он был все эти годы, а тот отвечает: 

— Сегодня, как и всегда, я отправился помолиться в лес, чтобы побеседовать со своим Иисусом. Закончив молитву, я без промедления вернулся в монастырь, а в монастыре застал все эти перемены. Остальное мне неведомо.

Тогда игумен созвал всю братию и рассказал им об этом невероятном событии, как монах Рафаил дивным образом собеседовал с Иисусом не несколько часов, дней или даже лет, но целые столетия, которые, однако, показались ему всего лишь часами…

Так и бывает, когда ты беседуешь с людьми, которых горячо любишь и перед которыми преклоняешься. Века протекают, будто мгновения…

Дорогой читатель, если и ты так же возлюбишь Христа и твое сердце воспылает к Нему горней Любовью, тогда будь уверен, что ты непрестанно будешь собеседовать с Ним, не зная усталости, не ведая пресыщения, потеряв счет времени!

Возлюби Христа, воспылай к Нему Священным эросом, и тогда ты возжелаешь беспрестанно собеседовать с Ним. Именно это и есть молитва…

Из книги "Иисус как Любовь и Возлюбленный"