Фрагмент монашеского собрания
/Наставления духовника протоиерея Андрея Лемешонка новоначальным сестрам Свято-Елисаветинского монастыря г. Минска/
Батюшка: Вся жизнь еще впереди, и можно искать земного жениха, а можно пойти к Жениху Небесному.
Это очень серьезный выбор. Его нельзя делать скоропалительно.
Мы понимаем, что сегодня не можем соответствовать словам Господа: отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16: 24). Но это не повод к унынию и к тому, чтобы брести, куда захочется. Все-таки у нас есть возможность не терять Бога и потихонечку готовиться к моменту, когда душа поверит в свое бессмертие и любовь Божию. То, что ты проживаешь, и сегодня кажется невыносимым, неприемлемым — на самом деле единственное, что ты имеешь, и большего ты не сможешь.
Поэтому хотелось бы, чтобы сестры поделились своими мыслями, своим маленьким опытом. Ведь есть и Божие, есть и красивые моменты, когда человек забывает о себе и живет для других, — тогда получается настоящая жизнь. Эти эпизоды не часты. К сожалению, иногда человек становится не способным увидеть их, потому что фон серости, повседневности, рутины перекрывает все. Не хотелось бы, чтобы наш монастырь превратился в музей восковых фигур. Надо бороться, чтобы сестра была живой, а не мертвой. Мертвые пусть хоронят своих мертвецов, а у Бога все живы. Поэтому, чтобы сестры быстрее разобрались, что такое хорошо и что такое плохо, мы должны им помочь и поделиться своим опытом. Хотелось бы, чтобы мы воспитывались на правильных образцах. Сегодня все ждут чуда какого-то, потрясений, откровений. Это в корне неправильный ориентир, который ни к чему хорошему не приведет.
Навыки у человека сохраняются десятилетиями. Христос пришел, чтобы мы начали новую жизнь, открыли глаза и увидели, что Бог рядом. Для этого нужно успокоиться, прийти в себя. Только в благодарной душе, в душе, которая понимает, что она в руках Божиих, может появиться связь с Богом, которая дает возможность победить естества чин. Плоть и кровь горячатся, и человек не понимает, что он делает и для чего.
Нам нужно быть внимательными друг к другу, ничего не требовать, а пытаться служить, пусть даже добрым словом или мыслью. И так постепенно, по капельке крови Христовой, реставрировать все ветхое, мертвое, грязное, больное… А еще лучше все снести и начать строить по-новому. Дешевле будет.
И не надо здесь что-то выдумывать. Есть старшие и есть Господь, который скажет тебе через них, если ты захочешь Его услышать. И не надо путаться. А путаемся мы потому, что не хотим смириться, не хотим принять волю Божию, а настаиваем на своем. И человек мечется, как белка в колесе, теряет силы, время, а внутри пустота. Не хотелось бы, чтобы это было с нашими сестрами. Нужно, чтобы было наполнение, служение. Конечно, без ошибок здесь не обойдется. Но если ничего не делать, то и ошибок не будет.
Плоть и кровь немощны. В какой-то момент ты чувствуешь, что сил у тебя больше нет, находит уныние. И с этим тоже нужно смириться. Кажется, что все бесполезно, ничего не изменится. Это надо прожить. Достойно. Перетерпеть то, что внутри творится, не копаться в этих состояниях — они пройдут, и делать свое дело, пока есть силы. А когда уже нет сил, тогда отдохнуть, но не жаловаться на судьбу. Потому что это значит обвинять Бога в том, что «Он обо мне не заботится». Бог на все смотрит с перспективой. Он есть начало и конец.
Послушница Ксения: Самая большая ошибка — это жалеть себя. Когда что-то делаешь, а потом перестаешь, то вернуться обратно очень трудно…
Батюшка: …Ты сам себе опускаешь планку.
Послушница Ксения: Легче не спускаться с какой-то ступеньки, чем потом снова на нее подниматься. Это чувствуешь постоянно. Мне очень близки монашеские собрания не столько вопросами, которые здесь обсуждаются, сколько тем, что раскрывается отношение сестер друг к другу, стираются стереотипы, мнения...
Когда, например, человека ругают в школе или еще где-нибудь, то сразу о нем формируется мнение, и ты начинаешь вести себя соответственно, свысока. А тут я вижу красоту в обратном. Сегодня ты слушаешь про будильник, открытую или закрытую форточки, еще про что-нибудь или просто слушаешь о сегодняшнем состоянии сестры, а завтра тебя точно так же выслушают и помогут, и это красиво. И учишься не осуждать, не ставить себя выше.
Батюшка: Страшно, когда человек ставит себя выше кого-то. Мы приблизительно все абсолютно одинаковые, нам нечем гордиться.
Послушница Ксения: Хотя это не всегда получается, в целом в этом я вижу большую красоту.
Батюшка: В мире нет времени говорить о будильниках и о таких как бы кажущихся мелочах, а на самом деле это не мелочи. В мире вообще нет времени говорить с человеком, даже с самым близким, потому что мир задает тот ритм, в котором человек глохнет, слепнет… Страшное дело. Люди становятся чужими: вроде рядом, но абсолютно не понимают и не слышат друг друга. Такое одиночество, пустота! Пустыня образуется в душах людей. Грех опустошает. А мы должны эту пустыню возделывать. Это получится только в том случае, если все мы будем двигаться в одном направлении, вместе. А если разбредемся по разным сторонам, то образуется еще большая и страшная пустыня.
Монахиня Надежда: Когда я впервые попала на сестрическое собрание, то меня коснулся дух семейной любви. Я смотрела на сестер, батюшку, на их взаимоотношения... Мне хотелось стать частичкой большой семьи. Когда я пришла трудится в трапезную как паломница, то основательных мыслей о монастыре у меня не было. И вот, помню, у батюшки был День ангела, все сестры собрались в трапезной поздравлять, а я дверь приоткрыла и подсматривала, и что-то внутри говорило, что в следующем году я буду в этой семье. Так оно и случилось.
Хотелось бы пришедшим сестрам пожелать, чтобы они никогда не жалели о своем выборе. Монашество — это самое лучшее, что Бог может дать человеку. Никогда не жалейте о своем выборе и не бойтесь. Если Господь касается сердца, призывает — это самое лучшее, самое верное, что вообще для нас может быть.
Желаю сестрам, чтобы они понуждали себя посещать церковные службы. Если в начале такая привычка, навык появится, то потом это очень поможет. Вначале мне по благодати Господь давал силы ходить на все службы, и потом это очень помогло. Душа уже просит этой пищи, тянется.
Батюшка: Нужно себя настроить. Когда я пришел в храм, мне сказали, что даже если вдруг начнешь терять сознание — не бойся, а стой до конца. Действительно, когда человек приходит в храм и ничего не знает, то враг начинает гнать его, вплоть до того, что, кажется, сейчас упадешь, и конец тебе. Надо стоять! Это очень важный момент. Тут вырабатывается навык. И в момент, когда тебе кажется, что все — конец, приходит помощь Божия. А когда этого опыта нет, то человек уйдет, он не будет до конца стоять.
Монахиня Надежда: С одной стороны, человеку нужно пройти свой путь, испытать, как говорится, на своей шкуре. Одно дело, когда тебе что-то советуют, а другое — самому вляпаться и прожить, чтобы болело. Вот тебе говорят: надо слушаться, а ты понимаешь это по-своему. Тебе кажется, что ты слушаешься, а на самом деле это самообман. И чтобы это понять, нужно время и терпение.
Надо верить, что если Господь сюда меня привел, то Он меня ведет и потихонечку воспитывает. Ошибки есть всегда, потому что грех живет. Просишь Бога, чтобы это видеть и не коснеть в упрямстве и самомнении. Сестры помогут. Мы живем в общежительном монастыре, поэтому помощь всегда рядом: Господь действует через каждого из нас. Нужно довериться Богу и сказать: «Мое спасение — в Твоих руках».
Монахиня: Может, у меня и не получится жить так, как я скажу, но хочется это проговорить: самое ужасное — это жить в монастыре самовольно, потому что это разрушение. Важно не только слушать, что тебе скажут, но еще и спрашивать, что делать.
Еще не нужно сравнивать себя ни с кем, потому что если увидишь красоту чьей-то жизни, будешь унывать, что ты не так живешь, а не увидишь красоту — будешь осуждать. Каждый пришел со своими немощами и пытается просить у Бога помощи, чтобы исцелиться, измениться. Это долгий процесс и может тянуться годами, десятилетиями… Мы все на разных стадиях болезни. Не нужно смущаться какими-то немощами монашествующих сестер, которые давно уже в монастыре.
Также нужно быть острожными в общении с братией, не пытаться им помогать своими силами. Потом сильные привязанности получаются, потери, страдания, и никакого спасения ближнего не происходит. Человека спасает Бог.
Очень большая у нас привилегия, что мы можем исповедоваться раз в неделю и что у нас есть духовник. Те искренность, доверие, что мы имеем, — это такая защита, больше которой я не знаю. И большей помощи я тоже не знаю. Я это говорила исходя из прожитого, а не из книжек.
Матушка: Очень важно учиться не верить себе. Если стараться это делать, то жизнь пойдет по-другому. Многие вопросы отпадут.
Батюшка: Все проблемы возникают из-за того, что человек раздваивается. Начинает все видеть по-человечески, то есть временно. Состояние человека начинает диктовать ему правила жизни. Мы совсем не похожи друг на друга, когда сами по себе, но когда мы с Богом — мы единое целое, потому что Христос посреди нас.
Монахиня Мария: Скажу из своего опыта. Бывает, что человек внутри проживает трагедию, и ему кажется, что это все — тупик. Все рушится, изнутри ты разваливаешься на тысячу частей и, кажется, не соберешь осколков. Ты жил-жил, а потом выясняется, что все было неправильно. И кажется, что этот момент не пережить, и вообще, твоя душа погибла, и уже ничего не вернуть. Тебе кажется, что ты совсем упал, жизнь в монастыре не сложилась, в монахи ты не годишься… И враг сразу внушает: «Что ты тут делаешь? Зачем пришел? Ты такой негодный! Уходи!» (в монастыре обычно такие мысли приходят). А потом проходит время, и все разрешается, все успокаивается. Оказывается, это вовсе не трагедия была, а небольшой естественный кризис, кризис роста. И таких кризисов много в жизни. Поэтому я призываю всех сохранять спокойствие!
Батюшка: Это в миру все построено на трагедиях, потому что мир во зле лежит. Все-таки жизнь с Богом — это другой мир. Должны быть вера, надежда и любовь.
Монахиня Марфа: Каждый проживает период очищения от упоения собственным «я», которое очень трудно увидеть. Я только теперь понимаю, сколько нужно лет, чтобы хотя бы начать видеть эту большую ошибку в жизни! И сколько лет потребуется, чтобы это изменить… Этот процесс очень болезненный, потому что приходится расставаться с иллюзиями. В эти моменты можно ошибиться и заунывать от того, что что-то не получается. Но все это ты приобрел неправильным путем. Бог это забирает, и ты остаешься голенький. Поэтому самый большой ужас — это принять себя таким, какой ты есть. С другой стороны, это и есть начало настоящей жизни. Поэтому если нам удержаться и не отступить, не потерять это место и сестер, не потерять надежду на Бога, то я думаю, что у Бога для каждого впереди только свет.
Монахиня Тавифа: Мне нечего сказать. Хотя бы одно что-то из вышесказанного исполнить… Чем дальше живешь, тем больше возникает вопросов, хотя в начале тебе казалось, что была какая-то ясность.
Батюшка: Это хорошо или плохо?
Монахиня Тавифа: Я не знаю.
Батюшка: На мой взгляд, это хорошо. Значит, ты не умерла. Какой у тебя сейчас основной вопрос?
Монахиня Тавифа: Как сохранить связь с Богом, если ты все делаешь для того, чтобы она прервалась? Как не потерять надежду?
Батюшка: Надо учиться. Мы должны помогать друг другу, поддерживать. В принципе наши ситуации очень похожи. Когда в человеке Бог, он становится внутренне спокойным, устойчивым. Но когда действует грех, то человек чернеет. И тогда ничего хорошего не жди. В таком состоянии ничего хорошего не скажешь. Это опасно, через тебя будет идти разрушение. Дьявол хочет, чтобы в таком состоянии человек заразил кого-то, смутил, чтобы грех пошел дальше. Надо бежать в «скорую помощь» — прижечь рану, чтобы она не стала смертельной.
Монахиня Иулиания: Мать Тавифа затронула тему о связи с Богом. Но как она осуществляется? Это же не просто какая-то медитация или чувство, связь происходит через людей, через обстоятельства. Монастырь учит через самые простые житейские дела не сбиваться на обыденщину, а стараться напряженно жить внутри и трактовать все события, особенно тревожащие, как какое-то послание Божие.
Когда я приходила в монастырь, у меня было совершенно наивное представление о том, куда я иду и что меня ждет. Все мы, конечно, испытали чувство призыва. Я шла, точно как с обрыва в воду. И потом постепенно Господь мне показывал, что тут главное: через сестер, через благодать, которая в начале присутствует очень явно…
Весь урок вот в чем: мне казалось, что я иду в царство добра и справедливости, своего рода «коммунизм»: каждому по возможностям и по потребностям. На самом деле все совершенно иначе. Здесь не демократия: равенство, свобода и братство. У нас маленькое Небо, и должна быть иерархия, и ее нельзя попрать. Есть духовник, игумения, старшие сестры…
Батюшка: Что позволено одному, не позволено другому, и это нужно принять. Если человек с этим не смирится, то будут большие проблемы.
Монахиня Иулиания: В связи с этим я часто вспоминаю один случай. Мы только въехали в новый корпус, была такая радостная суматоха. И вот одна сестра говорит: «Матушка не благословляет на эту вешалку подрясники мокрые вешать. Но ведь в инструкции написано, что она 8 кг выдерживает! А мокрый подрясник весит меньше, чем 8 кг!» Ей отвечают на это: «Матушка говорит, чтобы не вешали». — «Да нет, вы ж меня не поняли! Можно же повесить, никакого вреда не будет».
На самом деле тут происходит событие непослушания послушницы игуменье. Даже если бы игуменья сказала сломать эту вешалку и поставить ее перед кроватью, чтобы она там тебе мешала, — поставь. И не нужно обсуждать внутри себя, а тем более снаружи мотивы, по которым начальство тебе говорит то или иное. Все начинается с малого.
Батюшка: Самое страшное в этом. Я говорю вот так, человек не соглашается, но делайте, конечно… Это мое малодушие, потому что человек неправильно живет, и мне надо было настоять, надо было заставить, а ты просто жалеешь себя, жалеешь свои нервы.
Монахиня Иулиания: Сначала в монастыре мне дали послушание в аудиостудии — делать два диска нашего новоиспеченного праздничного хора. И я так увлеченно стала этим заниматься: тексты какие-то писала, с дизайнером работала. И вот проходит какое-то время, я начинаю думать: «Почему мне никто ничего не говорит?.. Может, сроки какие-то есть, может, надо как-то поднажать или вообще не так надо делать?» Но раз никто ничего не говорит — я делаю вывод, что все хорошо.
И вот меня вызвали на собрание старших сестер и спрашивают: «Расскажите, почему Вы так затягиваете работу? Что случилось?» И у меня вырвалось: «Так что ж вы не сказали? Я бы все сделала!» А мне отвечают: «Так Вы ж спрашивайте, сестра Ирина, спрашивайте!»
Для меня это было большим уроком. Тут есть момент, что сестры не хотят навязываться, чтобы не ранить человека, а если ты сам спросишь, то тебе все охотно расскажут и объяснят.
Недавно вычитала и записала у отца Андрея Логвинова такое маленькое предостережение, такой белый стих: «Господь нам шлет смс-ки / по небесному телефону /ежедневно и не по разу, /а мы недоступны в сети. /И что ж Ему теперь делать? / Аппаратик мобильный — сердце — / подарил Он всем в день рожденья. / А мы не выходим на связь…»
/Наставления духовника протоиерея Андрея Лемешонка новоначальным сестрам Свято-Елисаветинского монастыря г. Минска/ Батюшка: Вся жизнь еще впереди, и можно искать земного жениха, а можно пойти к Жениху Небесному.
Это очень серьезный выбор. Его нельзя делать скоропалительно.
Мы понимаем, что сегодня не можем соответствовать словам Господа: отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16: 24). Но это не повод к унынию и к тому, чтобы брести, куда захочется. Все-таки у нас есть возможность не терять Бога и потихонечку готовиться к моменту, когда душа поверит в свое бессмертие и любовь Божию. То, что ты проживаешь, и сегодня кажется невыносимым, неприемлемым — на самом деле единственное, что ты имеешь, и большего ты не сможешь.
Поэтому хотелось бы, чтобы сестры поделились своими мыслями, своим маленьким опытом. Ведь есть и Божие, есть и красивые моменты, когда человек забывает о себе и живет для других, — тогда получается настоящая жизнь. Эти эпизоды не часты. К сожалению, иногда человек становится не способным увидеть их, потому что фон серости, повседневности, рутины перекрывает все. Не хотелось бы, чтобы наш монастырь превратился в музей восковых фигур. Надо бороться, чтобы сестра была живой, а не мертвой. Мертвые пусть хоронят своих мертвецов, а у Бога все живы. Поэтому, чтобы сестры быстрее разобрались, что такое хорошо и что такое плохо, мы должны им помочь и поделиться своим опытом. Хотелось бы, чтобы мы воспитывались на правильных образцах. Сегодня все ждут чуда какого-то, потрясений, откровений. Это в корне неправильный ориентир, который ни к чему хорошему не приведет.
Навыки у человека сохраняются десятилетиями. Христос пришел, чтобы мы начали новую жизнь, открыли глаза и увидели, что Бог рядом. Для этого нужно успокоиться, прийти в себя. Только в благодарной душе, в душе, которая понимает, что она в руках Божиих, может появиться связь с Богом, которая дает возможность победить естества чин. Плоть и кровь горячатся, и человек не понимает, что он делает и для чего.
Нам нужно быть внимательными друг к другу, ничего не требовать, а пытаться служить, пусть даже добрым словом или мыслью. И так постепенно, по капельке крови Христовой, реставрировать все ветхое, мертвое, грязное, больное… А еще лучше все снести и начать строить по-новому. Дешевле будет.
И не надо здесь что-то выдумывать. Есть старшие и есть Господь, который скажет тебе через них, если ты захочешь Его услышать. И не надо путаться. А путаемся мы потому, что не хотим смириться, не хотим принять волю Божию, а настаиваем на своем. И человек мечется, как белка в колесе, теряет силы, время, а внутри пустота. Не хотелось бы, чтобы это было с нашими сестрами. Нужно, чтобы было наполнение, служение. Конечно, без ошибок здесь не обойдется. Но если ничего не делать, то и ошибок не будет.
Плоть и кровь немощны. В какой-то момент ты чувствуешь, что сил у тебя больше нет, находит уныние. И с этим тоже нужно смириться. Кажется, что все бесполезно, ничего не изменится. Это надо прожить. Достойно. Перетерпеть то, что внутри творится, не копаться в этих состояниях — они пройдут, и делать свое дело, пока есть силы. А когда уже нет сил, тогда отдохнуть, но не жаловаться на судьбу. Потому что это значит обвинять Бога в том, что «Он обо мне не заботится». Бог на все смотрит с перспективой. Он есть начало и конец.
Послушница Ксения: Самая большая ошибка — это жалеть себя. Когда что-то делаешь, а потом перестаешь, то вернуться обратно очень трудно…
Батюшка: …Ты сам себе опускаешь планку.
Послушница Ксения: Легче не спускаться с какой-то ступеньки, чем потом снова на нее подниматься. Это чувствуешь постоянно. Мне очень близки монашеские собрания не столько вопросами, которые здесь обсуждаются, сколько тем, что раскрывается отношение сестер друг к другу, стираются стереотипы, мнения...
Когда, например, человека ругают в школе или еще где-нибудь, то сразу о нем формируется мнение, и ты начинаешь вести себя соответственно, свысока. А тут я вижу красоту в обратном. Сегодня ты слушаешь про будильник, открытую или закрытую форточки, еще про что-нибудь или просто слушаешь о сегодняшнем состоянии сестры, а завтра тебя точно так же выслушают и помогут, и это красиво. И учишься не осуждать, не ставить себя выше.
Батюшка: Страшно, когда человек ставит себя выше кого-то. Мы приблизительно все абсолютно одинаковые, нам нечем гордиться.
Послушница Ксения: Хотя это не всегда получается, в целом в этом я вижу большую красоту.
Батюшка: В мире нет времени говорить о будильниках и о таких как бы кажущихся мелочах, а на самом деле это не мелочи. В мире вообще нет времени говорить с человеком, даже с самым близким, потому что мир задает тот ритм, в котором человек глохнет, слепнет… Страшное дело. Люди становятся чужими: вроде рядом, но абсолютно не понимают и не слышат друг друга. Такое одиночество, пустота! Пустыня образуется в душах людей. Грех опустошает. А мы должны эту пустыню возделывать. Это получится только в том случае, если все мы будем двигаться в одном направлении, вместе. А если разбредемся по разным сторонам, то образуется еще большая и страшная пустыня.
Монахиня Надежда: Когда я впервые попала на сестрическое собрание, то меня коснулся дух семейной любви. Я смотрела на сестер, батюшку, на их взаимоотношения... Мне хотелось стать частичкой большой семьи. Когда я пришла трудится в трапезную как паломница, то основательных мыслей о монастыре у меня не было. И вот, помню, у батюшки был День ангела, все сестры собрались в трапезной поздравлять, а я дверь приоткрыла и подсматривала, и что-то внутри говорило, что в следующем году я буду в этой семье. Так оно и случилось.
Хотелось бы пришедшим сестрам пожелать, чтобы они никогда не жалели о своем выборе. Монашество — это самое лучшее, что Бог может дать человеку. Никогда не жалейте о своем выборе и не бойтесь. Если Господь касается сердца, призывает — это самое лучшее, самое верное, что вообще для нас может быть.
Желаю сестрам, чтобы они понуждали себя посещать церковные службы. Если в начале такая привычка, навык появится, то потом это очень поможет. Вначале мне по благодати Господь давал силы ходить на все службы, и потом это очень помогло. Душа уже просит этой пищи, тянется.
Батюшка: Нужно себя настроить. Когда я пришел в храм, мне сказали, что даже если вдруг начнешь терять сознание — не бойся, а стой до конца. Действительно, когда человек приходит в храм и ничего не знает, то враг начинает гнать его, вплоть до того, что, кажется, сейчас упадешь, и конец тебе. Надо стоять! Это очень важный момент. Тут вырабатывается навык. И в момент, когда тебе кажется, что все — конец, приходит помощь Божия. А когда этого опыта нет, то человек уйдет, он не будет до конца стоять.
Монахиня Надежда: С одной стороны, человеку нужно пройти свой путь, испытать, как говорится, на своей шкуре. Одно дело, когда тебе что-то советуют, а другое — самому вляпаться и прожить, чтобы болело. Вот тебе говорят: надо слушаться, а ты понимаешь это по-своему. Тебе кажется, что ты слушаешься, а на самом деле это самообман. И чтобы это понять, нужно время и терпение.
Надо верить, что если Господь сюда меня привел, то Он меня ведет и потихонечку воспитывает. Ошибки есть всегда, потому что грех живет. Просишь Бога, чтобы это видеть и не коснеть в упрямстве и самомнении. Сестры помогут. Мы живем в общежительном монастыре, поэтому помощь всегда рядом: Господь действует через каждого из нас. Нужно довериться Богу и сказать: «Мое спасение — в Твоих руках».
Монахиня: Может, у меня и не получится жить так, как я скажу, но хочется это проговорить: самое ужасное — это жить в монастыре самовольно, потому что это разрушение. Важно не только слушать, что тебе скажут, но еще и спрашивать, что делать.
Еще не нужно сравнивать себя ни с кем, потому что если увидишь красоту чьей-то жизни, будешь унывать, что ты не так живешь, а не увидишь красоту — будешь осуждать. Каждый пришел со своими немощами и пытается просить у Бога помощи, чтобы исцелиться, измениться. Это долгий процесс и может тянуться годами, десятилетиями… Мы все на разных стадиях болезни. Не нужно смущаться какими-то немощами монашествующих сестер, которые давно уже в монастыре.
Также нужно быть острожными в общении с братией, не пытаться им помогать своими силами. Потом сильные привязанности получаются, потери, страдания, и никакого спасения ближнего не происходит. Человека спасает Бог.
Очень большая у нас привилегия, что мы можем исповедоваться раз в неделю и что у нас есть духовник. Те искренность, доверие, что мы имеем, — это такая защита, больше которой я не знаю. И большей помощи я тоже не знаю. Я это говорила исходя из прожитого, а не из книжек.
Матушка: Очень важно учиться не верить себе. Если стараться это делать, то жизнь пойдет по-другому. Многие вопросы отпадут.
Батюшка: Все проблемы возникают из-за того, что человек раздваивается. Начинает все видеть по-человечески, то есть временно. Состояние человека начинает диктовать ему правила жизни. Мы совсем не похожи друг на друга, когда сами по себе, но когда мы с Богом — мы единое целое, потому что Христос посреди нас.
Монахиня Мария: Скажу из своего опыта. Бывает, что человек внутри проживает трагедию, и ему кажется, что это все — тупик. Все рушится, изнутри ты разваливаешься на тысячу частей и, кажется, не соберешь осколков. Ты жил-жил, а потом выясняется, что все было неправильно. И кажется, что этот момент не пережить, и вообще, твоя душа погибла, и уже ничего не вернуть. Тебе кажется, что ты совсем упал, жизнь в монастыре не сложилась, в монахи ты не годишься… И враг сразу внушает: «Что ты тут делаешь? Зачем пришел? Ты такой негодный! Уходи!» (в монастыре обычно такие мысли приходят). А потом проходит время, и все разрешается, все успокаивается. Оказывается, это вовсе не трагедия была, а небольшой естественный кризис, кризис роста. И таких кризисов много в жизни. Поэтому я призываю всех сохранять спокойствие!
Батюшка: Это в миру все построено на трагедиях, потому что мир во зле лежит. Все-таки жизнь с Богом — это другой мир. Должны быть вера, надежда и любовь.
Монахиня Марфа: Каждый проживает период очищения от упоения собственным «я», которое очень трудно увидеть. Я только теперь понимаю, сколько нужно лет, чтобы хотя бы начать видеть эту большую ошибку в жизни! И сколько лет потребуется, чтобы это изменить… Этот процесс очень болезненный, потому что приходится расставаться с иллюзиями. В эти моменты можно ошибиться и заунывать от того, что что-то не получается. Но все это ты приобрел неправильным путем. Бог это забирает, и ты остаешься голенький. Поэтому самый большой ужас — это принять себя таким, какой ты есть. С другой стороны, это и есть начало настоящей жизни. Поэтому если нам удержаться и не отступить, не потерять это место и сестер, не потерять надежду на Бога, то я думаю, что у Бога для каждого впереди только свет.
Монахиня Тавифа: Мне нечего сказать. Хотя бы одно что-то из вышесказанного исполнить… Чем дальше живешь, тем больше возникает вопросов, хотя в начале тебе казалось, что была какая-то ясность.
Батюшка: Это хорошо или плохо?
Монахиня Тавифа: Я не знаю.
Батюшка: На мой взгляд, это хорошо. Значит, ты не умерла. Какой у тебя сейчас основной вопрос?
Монахиня Тавифа: Как сохранить связь с Богом, если ты все делаешь для того, чтобы она прервалась? Как не потерять надежду?
Батюшка: Надо учиться. Мы должны помогать друг другу, поддерживать. В принципе наши ситуации очень похожи. Когда в человеке Бог, он становится внутренне спокойным, устойчивым. Но когда действует грех, то человек чернеет. И тогда ничего хорошего не жди. В таком состоянии ничего хорошего не скажешь. Это опасно, через тебя будет идти разрушение. Дьявол хочет, чтобы в таком состоянии человек заразил кого-то, смутил, чтобы грех пошел дальше. Надо бежать в «скорую помощь» — прижечь рану, чтобы она не стала смертельной.
Монахиня Иулиания: Мать Тавифа затронула тему о связи с Богом. Но как она осуществляется? Это же не просто какая-то медитация или чувство, связь происходит через людей, через обстоятельства. Монастырь учит через самые простые житейские дела не сбиваться на обыденщину, а стараться напряженно жить внутри и трактовать все события, особенно тревожащие, как какое-то послание Божие.
Когда я приходила в монастырь, у меня было совершенно наивное представление о том, куда я иду и что меня ждет. Все мы, конечно, испытали чувство призыва. Я шла, точно как с обрыва в воду. И потом постепенно Господь мне показывал, что тут главное: через сестер, через благодать, которая в начале присутствует очень явно…
Весь урок вот в чем: мне казалось, что я иду в царство добра и справедливости, своего рода «коммунизм»: каждому по возможностям и по потребностям. На самом деле все совершенно иначе. Здесь не демократия: равенство, свобода и братство. У нас маленькое Небо, и должна быть иерархия, и ее нельзя попрать. Есть духовник, игумения, старшие сестры…
Батюшка: Что позволено одному, не позволено другому, и это нужно принять. Если человек с этим не смирится, то будут большие проблемы.
Монахиня Иулиания: В связи с этим я часто вспоминаю один случай. Мы только въехали в новый корпус, была такая радостная суматоха. И вот одна сестра говорит: «Матушка не благословляет на эту вешалку подрясники мокрые вешать. Но ведь в инструкции написано, что она 8 кг выдерживает! А мокрый подрясник весит меньше, чем 8 кг!» Ей отвечают на это: «Матушка говорит, чтобы не вешали». — «Да нет, вы ж меня не поняли! Можно же повесить, никакого вреда не будет».
На самом деле тут происходит событие непослушания послушницы игуменье. Даже если бы игуменья сказала сломать эту вешалку и поставить ее перед кроватью, чтобы она там тебе мешала, — поставь. И не нужно обсуждать внутри себя, а тем более снаружи мотивы, по которым начальство тебе говорит то или иное. Все начинается с малого.
Батюшка: Самое страшное в этом. Я говорю вот так, человек не соглашается, но делайте, конечно… Это мое малодушие, потому что человек неправильно живет, и мне надо было настоять, надо было заставить, а ты просто жалеешь себя, жалеешь свои нервы.
Монахиня Иулиания: Сначала в монастыре мне дали послушание в аудиостудии — делать два диска нашего новоиспеченного праздничного хора. И я так увлеченно стала этим заниматься: тексты какие-то писала, с дизайнером работала. И вот проходит какое-то время, я начинаю думать: «Почему мне никто ничего не говорит?.. Может, сроки какие-то есть, может, надо как-то поднажать или вообще не так надо делать?» Но раз никто ничего не говорит — я делаю вывод, что все хорошо.
И вот меня вызвали на собрание старших сестер и спрашивают: «Расскажите, почему Вы так затягиваете работу? Что случилось?» И у меня вырвалось: «Так что ж вы не сказали? Я бы все сделала!» А мне отвечают: «Так Вы ж спрашивайте, сестра Ирина, спрашивайте!»
Для меня это было большим уроком. Тут есть момент, что сестры не хотят навязываться, чтобы не ранить человека, а если ты сам спросишь, то тебе все охотно расскажут и объяснят.
Недавно вычитала и записала у отца Андрея Логвинова такое маленькое предостережение, такой белый стих: «Господь нам шлет смс-ки / по небесному телефону /ежедневно и не по разу, /а мы недоступны в сети. /И что ж Ему теперь делать? / Аппаратик мобильный — сердце — / подарил Он всем в день рожденья. / А мы не выходим на связь…»