30 января 2018 года на Московском подворье Валаамского ставропигиального мужского монастыря прошло собеседование одиннадцати братий Валаамской обители с архиепископом Сергиево-Посадским Феогностом, наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, Председателем Синодального отдела по монастырям и монашеству. Насельников представлял Игумен Спасо-Преображенской Валаамской обители епископ Троицкий Панкратий, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых.
Подобное собеседование, в соответствии с благословением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, – необходимый этап в монашеском пути всех насельников ставропигиальных монастырей. Каждый из нас в своей жизни обязан пройти подобные собеседования.
Оказаться на встрече «под прицелом» двух опытнейших архиереев, знающих о монашеской жизни не из циркуляров, – настоящее испытание и проверка искренности устремлений «кандидатов». Такое внимание к тем, кто являет собой будущее российских монастырей, неслучайно. Ведь, как любит говорить владыка Панкратий: «Монастырь – это не стены. Монастырь – это люди». В одном из интервью он напомнил, что каждый монах призван к подвижничеству, к святости: «Созидание и восстановление монастырей есть действие Промысла Божия. Дух Святый через Своих избранников основывал обители – об этом нам рассказывает начало истории любого монастыря. Говоря образно, сейчас мы корчуем пни, вскапываем и удобряем землю и сажаем семена».
Архиепископ Сергиево-Посадский Феогност: «Слава Богу, монастыри растут. И это не человеческое – это Божие, это стадо Господне. Нужно благодарить Бога за просветление, прояснение сознания народного. За то, что мы вернулись к Церкви, и не просто вернулись, а вспомнили о своих традициях тысячелетних и начинаем жить этими традициями, тем самым соединяясь с нашими предками, которые столетиями жили так. Это великая тайна, великое чудо, милость Божия, что происходит воссоединение разорванного в жестоком ХХ веке. Как электросваркой, Господь сварил нас снова, и мы едины [1].
«Я приехал, стригите меня в монахи!»
От очарования к раз-очарованию
Для тех, кто о монашеском пути сегодня только задумывается, мы хотим – путем предостережений – напомнить о важности этого шага. Если после всех испытаний и «но» зов к принятию «ангельского чина» сохранится, стоит отдаться на волю Божию и отправиться в монастырь…
Желающим вступить на иноческую стезю важно понимать: несмотря на открытость Церкви сегодня и физическую доступность многих обителей, путь в монастырь непрост. Тем, кто по наивности думает, что достаточно явиться в монастырь, широко улыбнуться и вдохновенно произнести: «Я приехал, стригите меня в монахи!», стоит знать, что решение о постриге принимается спустя несколько лет проживания в монастыре, где каждый из вновь прибывших обязан пройти, говоря канцелярским языком, испытательный срок.
В монастыре это время называется искусом. Такое меткое слово выбрано неслучайно. Оно не означает, что приехавшему будут намеренно устраивать ловушки, вводить в неловкие ситуации. В самой монастырской жизни, где, по слову одного из духовников Валаамской обители, «все друг у друга на виду», каждый неминуемо раскрывается с разных сторон, демонстрируя как добрые качества, так и недостатки. В подобной «наготе» находиться порой нестерпимо больно, поскольку за привычными мирскими оправданиями вроде: «мне семью кормить надо», «я строю карьеру» или «все так делают» – в монастыре не спрячешься.
Здесь на определенном этапе груз осознания собственных грехов может раздавить. Игумен Валаамского монастыря епископ Панкратий как-то сказал об этом: «Твои пятнышки на боках будут очищать очень жесткими щетками металлическими, как кастрюлю грязную прокопченную. Будет больно!» Потому те, кто привык в нестроениях обвинять других, а не себя, однажды уедут. Равно как и другие, кто утопает во мраке самокопания, позабыв о благодати Божией, которая способна отмыть любой грех.
Другим поводом к разочарованию в монастырской жизни уже в первые месяцы является… очарование. То восторженное, часто выдуманное мнение о монахах и их жизни в обители. Как замечает владыка Панкратий в одной из бесед: «Не только монастырь испытывает человека, но и человек сам смотрит на ту обстановку и монашескую семью, в которую попал». И когда оказывается, что рядом подвизаются не ангелы, не те, кого хочется водрузить на пьедестал в качестве образца беспорочной жизни, но такие же грешники, – былой энтузиазм исчезает.
Наконец, практически сразу разочарование ждет рьяных неофитов, которые, едва придя в Церковь, гордо подняли над головой лозунг борьбы «за чистоту Православия» и отправились покорять выбранный ими монастырь. Иначе говоря, тех, что прочли несколько книг (от поучений святых отцов до «несвятой» беллетристики) и твердо знают, как окружающим нужно жить, но еще не приучились прикладывать к себе ту же мерку.
Разницу между «теоретической» верой и той, что исповедуется самой жизнью, в том числе, жизнью в монастыре, описывает святитель Тихон Воронежский (Задонский): «Отрекшиеся от мира хотя и азбуки не знают, но мудрейшими бывают, Божиим просвещаемы светом, паче тех, которые всё Писание знают, но ищут в мире сем прославиться. Святое Писание дано нам от Бога ради нашего спасения и прославления имени Божия: ради того должны его читать, и поучатися, и внимать. А когда ради православия нашего читаем, и тщимся его знать, то оно не токмо не в пользу, но во вред будет нам. Всякое дарование Божие обращается нам во вред, когда от него не Божией, но нашей славы ищем».
Другой, также недостаточно веской причиной для ухода в монастырь являются внешние обстоятельства: сократили на работе, жена ушла, подросшие дети из дома выгнали, запутался в кредитах, – когда человек сбегает в обитель не из-за любви к Богу, но вследствие разочарования.
В Приемной службы благочиния – первом месте, куда попадают приезжающие в Валаамский монастырь и надеющиеся задержаться здесь – их встречают грозные слова святителя Игнатия Брянчанинова: «От печали не должно идти в монастырь, в который можно вступить только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя».
Игумен Валаамского монастыря владыка Панкратий говорит мягче: «Многие люди рассматривают уход в религию, или совсем радикально – в монастырь, как попытку уйти от проблем реальной жизни. Это не веяние последнего времени – всегда так было. Еще преподобный Иоанн Лествичник говорил, что по призванию в монастырь приходят единицы, но более тех, кто приходит по обстоятельствам. Попав в монастырскую среду по обстоятельствам, человек может как проникнуться такой жизнью, принять её, так и разочароваться, отторгнуть, не поняв ее глубины».
Если вспомнить, что монастыри издавна называли «врачебницами душ», то ничего предосудительного нет в том, чтобы приехать сюда в качестве волонтера или трудника на время. Залечить душевные раны, окрепнуть в вере, заново обрести смысл существования. Предостережение от поступления в монашескую братию «по обстоятельствам» обращено к тем, кто в пылу обиды на мир, в некотором помрачении спешно заявляет: «Всё! Ухожу в монастырь!» Только проведя в обители несколько месяцев, а еще вернее – несколько лет, когда боль, причиненная обстоятельствами, исчезнет, когда изнутри станет видна монастырская жизнь, и, возможно, придет понимание, что сами обстоятельства и есть проявление воли Божией, – можно говорить об избрании монашеского пути.
От трудника до послушника
Важно знать об ограничениях, которые недавно в очередной раз были озвучены в утвержденном «Положении о монастырях и монашествующих»: препятствием к поступлению в монашество являются серьезные обязательства перед миром, среди которых состояние в браке, наличие несовершеннолетних детей, требующих опеки, нахождение под судом или следствием, наличие долговых обязательств или обязательств по выплате алиментов.
Особо оговаривается в «Положении…» категория людей со «сложным характером», тех, кто, находясь в монастыре, отказываются жить по законам Христовой любви: терпеть, смиряться, прощать и просить прощения: «Не полезно оставлять в монастыре тех, кто обнаруживает склонность к разногласиям и ссорам, постоянно поддается ропоту и, несмотря на советы и увещания, не показывает намерения к исправлению. Подобные люди склонны нарушать внутренний строй жизни обители и могут оказывать неблагоприятное воздействие на братию».
Итак, исключив отягощающие обстоятельства и запасшись терпением, закончив все мирские дела и расставшись с привязанностями, можно отправляться в монастырь.
На первом этапе вы становитесь трудником. Так именуются те, кто приехал в монастырь потрудиться во славу Божию, то есть безвозмездно. В перспективе – желающие вступить в монастырское братство. Жизнь трудника, по сравнению с паломниками и волонтерами, максимально приближена к монашеской. Трудникам предоставляется питание и проживание за счет монастыря, а от них требуются совестливое исполнение назначенного послушания, участие в духовной жизни общины, богослужениях, молитвах, Святом Причастии.
Этот этап, согласно «Положению о монастырях и монашествующих», должен длиться не менее года: «В это время игумен внимательно наблюдает за душевным расположением новопоступившего, <…> сам трудник за это время присматривается к порядкам обители, испытывает свою решимость встать на монашеский путь. Если трудник в течение испытательного срока показывает твердость своего намерения вести монашескую жизнь, он может быть принят в число послушников. <…> Причисление трудника к послушникам осуществляется в ответ на его письменное прошение и на основании решения духовного собора, который оценивает образ жизни кандидата в период проживания в монастыре в качестве трудника».
Так начинается еще более ответственный послушнический искус. В это время особенно важно бороться со страстями и мирскими привычками, постараться совлечь «ветхого» человека. Символом такой метаморфозы служит отказ от мирской одежды и облачение в подрясник: «По прошествии определенного срока пребывания в монастыре, длительность которого определяется игуменом, послушникам, проявляющим усердие к монастырской жизни, с целью укрепления их намерений к вступлению в монашеское звание, игуменом благословляется ношение некоторых монашеских одежд: подрясника, пояса и скуфьи», – говорится в «Положении…»
От послушника до инока
Служа Игумену и братии монастыря, послушник должен окончательно удостовериться (и убедить в этом окружающих), что желает монашества. Ведь за этим этапом следует иноческий или монашеский постриги. Послушнический искус в практике русских монастырей длится не менее трех лет, а монашеский – не менее пяти. На «старом», дореволюционном Валааме правила были строже: только в статусе трудника кандидаты находились до пяти лет… Существуют также общие рекомендации, укорененные в жизни монастырей, по которым монашеский постриг не осуществляется раньше тридцатилетнего возраста. Но не бывает правил без исключений. Реалии Валаамского монастыря показывают, что нет похожих историй. Срок искуса может растянуться на десятилетия или значительно сократиться.
Так, в числе одиннадцати членов братии Валаамского монастыря, прошедших собеседование, брат Александр Лютов, живущий на Валааме не один десяток лет, готовится принять иноческий постриг спустя 23 года послушничества. А юному послушнику М., который пытается учиться иконописи, не исполнилось ещё и двадцати двух лет, но он прошел собеседование на постриг в иночество… Еще один кандидат, брат И. живет в монастыре 10 лет, став за это время иконописцем. Послушник В. провел 10 лет в Оптиной пустыни, а затем 5 лет на Валааме и здесь готовится к иноческому постригу. Брат Г. с юных лет в Церкви; служа иподиаконом в приходском храме, он изучил богослужение, а оказавшись в монастыре, сразу поступил в семинарию. Его «стаж» в обители около четырех лет.
Постриг в иночество – подготовка к главному постригу, монашескому. В уставных предписаниях, содержащихся непосредственно перед чином принятия монашества, указано, что до самогó пострига готовящийся к нему инок должен засвидетельствовать свою решимость пребывать в выбранном монастыре. Оставаться несмотря ни на какие искушения. Потому сказанное архиепископом Феогностом, который напомнил в пастырском слове историю Антония Великого (чья память совершалась в тот день), оказалось важным напутствием для каждого из будущих иноков:
«Однажды святой Антоний увидел землю, как бы опутанную сетями диавольскими. И всё было так хитро сплетено, что он ужаснулся и взмолился: “Господи, кто может пройти сквозь это?” И ему был ответ: “Смиренномудрый”. Человек одновременно смиренный и мудрый может преодолеть те сети, которые раскинуты по всей земле и в которые мало кто не попадает».
По предсказанию старцев, в последние времена будут жить «в монастырях как в миру, а в миру – как в аду». И уже две тысячи лет каждое поколение христиан считает, что последние времена настали. «Ты спрашиваешь, как дела в Церкви? Отвечаю: как с моим телом – всё болит, и никакой надежды на исцеление», – писал в IV веке святитель Василий Великий. Вспомним, как сокрушался о монашестве XIX века святитель Игнатий Брянчанинов (†1867 год): «О монашестве я писал Вам, что оно доживает в России, да и повсюду, данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством». Хотя в то время и в Оптиной, и на Валааме, и в других монастырях процветало старчество. Что же сказал бы святитель о нашем времени?
Трудами братии Валаамского монастыря
[1] «Из камней сих созижду детей Авраама».