Инок Всеволод
Глава первая. Христианское учение о богообщении
Богообщение является некоей священной солью христианства.
Как хорошо приготовленныя яства, если не будут осолены, могут оказаться не годными к употреблению, так и внешне благополучные христиане, если не будут видеть смысл своей жизни в непрестанном богообщении, соделаются непригодными для Царствия Небеснаго.
Поэтому, как в ветхозаветныя времена все жертвы были осоляемы, так и ныне вся жизнь христиан должна быть оживотворяема богообщением. Под непрестанным богообщением святые отцы понимают, собственно, непрестанную молитву. Каждый православный христианин со смирением приступающий к сей молитве — уже вступает этим в область богообщения. Ведь наше покаянное обращение, наша мольба к Богу Живому есть начало сего священнаго богообщения, даже если, до времени, наша молитва, как бы остается без ответа.
Вместе с непрестанной молитвой, богообщение проявляется, как: страх Божий, постоянное памятование Бога, хождение пред Богом, жизнь во Христе. Все это лишь разныя выражения единаго, по своей сущности, явления — живого и деятельнаго богообщения. Истинное, не прелестное, не мечтательное богообщение приносит подвизающемуся законный плод — благодатное обожение, сиречь блаженное состояние богоподобия, утраченное после грехопадения. Путь к сему вышеестесвенному богообщению назван святыми отцами умным деланием. На современный русский язык это словосочетание можно перевести, как духовное делание, (т.к. одно из значений слова ум в церковно-славянском языке это — дух, т.е. наивысшая часть человеческой личности).
Христианин легко может узнать путь умнаго делания из писаний отцов-исихастов, опытно познавших, что чрез богообщение достижимо обожение. Но сии святые мужи не измысливали какого-то новаго христианства, они основывались на учении предложенном Самим Христом и Его апостолами. При поверхностном взгляде на Священное Писание Ветхаго и Новаго Заветов может показаться, что там нет яснаго учения об умном делании, которое развивали в своих трудах отцы-исихасты. Но при внимательном чтении становится очевидным, что это учение в той или иной форме, излагается всем содержанием Священнаго Писания. И откровения Бога — человекам, и пророчества святых, и примеры из жизни угодников Божиих, и, конечно же евангельское служение Спасителя; все это научает страху Божию, любви к Богу, памятованию Бога, непрестанной молитвы, хранению умно-сердечной чистоты. Одним словом — научает умному деланию.
Особенно же Новый Завет учит не иному чему, как стяжанию Духа Святаго. А это, по словам преп. Серафима Саровскаго и есть цель христианской жизни. В поучениях Спасителя и апостольских посланиях обретаются прямыя и ясныя заповедания христианам: постоянно трезвиться и духовно бодрствовать; за все благодарить Бога; непрестанно молиться, на всяком месте и во всякое время. Возьмем, к примеру, 17-ю и 18-ю главы Евангелия от Луки. Здесь, в немногих словах и с помощью простых образов Спаситель излагает основы учения об умном делании. Так, сначала Божественный Учитель предуказует направление стремлений, для желающих приобщиться к дарованому Им спасению. Он говорит, что “не придет царствие Божие приметным образом... Ибо вот, царствие Божие внутрь вас есть” (Лук. 17,21). А вот как раскрывает практическо-аскетический смысл этих слов Спасителя, отец монашества преп. Антоний Великий: “Не приходите в страх, слыша о добродетели... Она не далеко от нас... дело ея в нас... Если бы добродетель была бы чем либо приобретаемым отвне;... трудно было бы стать добродетельным. Если же она в нас, то будем охранять себя от нечистых помыслов, и соблюдем Господу душу...” (Св. Афанасий Великий, “Житие Святаго Антония Велнкаго”; здесь и далее выделено — ин. В.). Разумеется, что сие относится только к возрожденным благодатию крещения сынам Православной Церкви.
Итак, Царствие Божие достижимо для чад Церкви в личностно-духовном богообщении. Но как к этому прийти на деле? На сей вопрос Господь отвечает притчей о суде, с которой и начинается следующая 18 глава. В этой притче Спаситель на примере вдовы, которая своими неотступными просьбами добилась помощи судьи, показывает что основным способом достижения благодатнаго богообщения является непрестанная молитва. На это значение притчи прямо указывает и сам св. евангелист Лука, поясняя, что Христос “сказал... притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать” (Лук. 18,1).
Но, так как не всякая молитва угодна Богу, то в следующей за сим притче — о гордом фарисее и смиренном мытаре, Господь научает, что только та молитва, которая срастворена чувством покаяния и смирения будеть услышена и привлечет к молящемуся благодать Духа Святаго. Не удивительно, что вслед за Спасителем и свв. отцы-исихасты так много и так охотно говорили о покаянной сущности непрестанной молитвы. Их общий и единогласный вывод заключается в том, что цель непрестанной молитвы не созерцание, а покаяние.
Вот как живо и просто излагает Господь самыя сокровенныя и глубокия истины духовной жизни. Возможно ли после этого не соглашаться с Преданием Церкви, говорящим, что Господь Сам, первый учил тому, что впоследствии стало именоваться свв. Отцами — умным деланием? Вот что пишет в связи с этим еп. Игнатий (Брянчанинов): “свв. Апостолы, получившие лично от Господа заповедь о непрестанной молитве, передавшие ее веруюшим, сами занимались непрестанною молитвою” (П.с.тв. том ИИ, СПб, 1886 г.). Состояние непрестаннаго и совершеннаго богообщения, в котором пребывали христианские святые вех времен, является лучшим свидетельством того, что умное делание всегда жило и плодоносило в лоне Православия. Хотя приходится признать и то, что большинство христиан, к сожалению, пренебрегали и пренебрегают сим богозаповеданным деланием. “Жития святых” говорят по этому поводу: “Внутреннюю молитву знали и в самыя древния апостольския времена, но со временем она была забыта почти всеми, кроме немногих подвижников-монахов, главным образом святых гор Афонской и Синайской. Причем наиболее высокие подвижники этой молитвы удостаивались видеть несозданный свет. Этот свет и есть проявление Божества. Его видели Апостолы на горе Фавор, во время Преображения Господня, видели и многие подвижники” (“Житие свят. Алексия Моск.” 12 февр., “Жития святых”, м. Таисия, т. 1, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н.1., США, 1983 г.).
При внимательном, умном чтении житийной литературы от взора не укроется, что жития святых, как бы напитаны ароматом умнаго делания. Упоминания о непрестанной молитве не бросаются прямо в глаза, но они неизменно присутствуют, как некий священный нимб освящяющий то или иное жизнеописание. Приведем несколько примеров из житий тех святых, которые хотя и были разделены во времени и пространстве, но были едины в святом делании непрестанной умно-сердечной молитвы. Так об ученике святого апостола Иоанна — священномученике Игнатии Богоносце, сообщается, что его “название "Богоносец" которое придавали святому другие и сам он употреблял о себе в посланиях, по его собственному объяснению, означало человека, "Имеющаго Христа в сердце"”, “он носил Бога в сердце своем и устах” (12 декабря, “Жития святых” Москва, 1903 г.)- Это богоношение ничто иное, как непрестанное моление.
О святом Макарии Египетском говорится в житии, что сей “преподобный непрестанно возносился умом в горняя”. Житие святого Ефрема Сирина повествует, что “в молитве святой пребывал непрестанно, днем и ночью”. Живший в конце XVИ — начале XVИИ вв. юродивый Прокопий Вятский “ночью со слезами покаяния непресnанно молился” (Память 21 дек.). Другой русский юродивый XVII века, св. Андрей Тотемский, принял подвиг юродства с благословения своего монастырскаго настоятеля. После чего, “с непрестанной молитвой на устах, с постоянной думой о Боге блаженный стал обходить окрестные города и обители”, при этом внишне он выставлял себя пред людьми безумным (Память 10 окт.).
И последний, с виду простой, но в действительности удивительный пример из жизнеописания новопрославленнаго свят. Иоанна Шанхайскаго и Сан-Францисскаго. Об этом архипастыре сообщается, что во время своей вечерней трапезы (как правило единственной) он не оставлял непрестанной молитвы, “ел... всегда с четками и при этом творил молитву”(“К 25 летию кончины Архиеп. Иоанна”, Иером. Петр /Лукьянов/, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. И., США, 1991 г.). Многия столетия отделяли свят. Иоанна от древних иноков Александрийскаго общежития, которые по описанию преп. Иоанна Лествичника “и за трапезою не престают от умственнаго подвига” непрестанной молитвы (“Лествица” сл. ИV, гл. 17), но мы наблюдаем полное единство их делания, вплоть до точнаго повторения. Более глубокое знакомство с жизнеописанием святителя Иоанна показывает, что он действительно уподоблялся древним подвижникам, своим непрерываемым благодатным богообщением. Не являются ли приведенные выше примеры вернейшим свидетельством живой преемственности исихазма в лоне Православия?
Для удобства уяснения христианскаго делания — непрестанной молитвы, которая, как уже говорилось, по сути, отождествляется с богообщением, скажем последовательно о ея видах, а затем о степенях ея совершенства.
Глава вторая. Виды непрестанной молитвы
Прежде всего укажем на то, что молитва, в понимании свв. отцов, это не просто какая-то словесная формула, а это состояние или чувство. По-преимуществу же она есть покаянное чувство к Богу. Уяснив сие, легко понять: почему в разное время и в разных местах подвижники умнаго делания употребляли не одинаковыя молитвы. Ведь главным были не те или иныя слова молитвы, а благодатные покайнные плоды, которые она приносила.
Основа основ христианских молитв это молитва “Отче наш”, преподанная Самим Спасителем, Его ученикам, просившим научить их молиться (Лук. 11; 1-4). Известны подвижники, как древние так и современные, молившиеся этой молитвой непрестанно. Однако учитывая то, что важной чертой непрестанной молитвы является ея краткость, нам должно считать, что евангельским примером непрестанной молитвы является молитва мытаря: “Боже, милостив буди мне грешному”. Ее преподал Сам Христос в разсказанной им притче о мытаре и фарисее. Этой молитвой, без сомнения, молились первые христиане, ее мы встречаем в употреблении у древних иноков Востока, ею советуют молиться и современные нам преподобные отцы. Молитва мытаря стала смысловым прототипом, тех разнообразных молитв, которыя использовали все последующие подвижники, ибо независимо от разности употребляемых слов, смысл непрестанной молитвы всегда оставался покаянным.
Учение Спасителя о непрестанной молитве, проповеданное Апостолами, нашло благоприятную для себя почву с появлением уединенников, то есть монахов, уходивших от соблазнов мира в пустыни, ради подвига покаянной молитвы. Там, в пустыне их личная покаянная молитва преображалась в молитву за все человечество, за весь мир. Молитвенное делание сих преподобных отшельников, хотя и разнилось в деталях, но было единым в стремлении к непрестанности. Книга “Лавсаик” еп. Палладия повествует, например, о монахах совершавших одну и ту же молитву около 100 раз в день (в данном случае монахами употреблялась длинная молитва, скорее всего избранный псалом Давида), иные же совершали по 300 молитв, а одна благочестивая дева даже до 700 молитв в день. Перед нами описание древних “иноческих келейных правил” — так это теперь называется.
Разумеется, что древние отшельники не прекращали умственной молитвы и после выполнения своего правила. Главной же целью их было стяжание постояннаго молитвеннаго состояния души. Этому учил и отец монашества преп. Антоний, который “всякому, приходившему к нему, иноку” кроме прочаго давал заповедь: “молись непрестанно” (Св. Афанасий Великий “Житие преп. Антония Великаго”; Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1966 г.).
Уединенная жизнь в пустынях и вертепах способствовала неразвлекаемой молитве поэтому некоторые древние пустынножители, по милости Божией, выучивая наизусть длинныя молитвословия (например, целую Псалтирь) использовали их, как непрестанную молитву, в форме непрестаннаго богомыслия. То есть они не нуждались в том, чтобы их непрестанная молитва непременно была краткой. Но следует признать такое делание труднейшим и приличным только совершенным. В древнейшем иноческом “Уставе Тавенисиотскаго общежития” говорится, — чтобы заученные тексты Священнаго Писания не оставались безплодными, иноки “обязывались ум свой занимать богомыслием, посредством чтения на память Псалтири или других мест Писания. Им предписывалось: в церковь ли идут или из церкви, в трапезу или из трапезы, дома ли сидят за работаю или работают в пекарне, в саду или в поле, идут ли путем куда, или плывут в лодке, — во всех обстоятельствах, — телом дело делать, а ум занимать каким-либо местом Писания (например, псалмами 3, 28, 36 и проч.)”. (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 130).
Из сего видно, что нередко древние делатели молитвы использовали для навыкновения в непрестанной памяти Божией один или несколько избранных псалмов. Особенное же распространение получил древнейший “Чин дванадесяти псалмов”. В начале котораго сказано, что эти двенадцать псалмов “пояху преподобнии отцы пустыннии во дни, и в нощи”. На Русь этот Чин “принесе от Святыя горы преподобный Досифей, архимандрит Печерский”. В псалмах сего Чина встречаются стихи прямо выражающие исихастическую традицию, хотя и были написаны они еще в ветхозаветныя времена. Но составлены эти псалмы были, безусловно, по наитию того же Духа Святаго, который вдохновлял и отцов-иснхастов новозаветнаго времени. Так, в этих псалмах говорится: “Тебе рече сердце мое: Господа вэыщу” (пс. 26); “Ты оставил еси нечестие сердца моего” (пс. 31); “Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей” (пс. 86); “Благословлю Господа на всякое время, выну (т. е. всегда) хвала его во устех моих.” (пс. 33) — удивительный стих, истинное исповедание непрестанной молитвы; “Воззваша праведныя и Господь услыша их. Близ Господь сокрушенных сердцем” (пс. 33); “Согреся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огн” (пс. 38) — это точное описание действия умной молитвы. Заметим, что под “поучением” свв. отцы всегда подразумевали непрестанную молитву (см. еп. Игнатий Брянчанннов, П.с.тв., т. ИИ); “Услыши молитву мою, Господи, и моление мое внуши” (пс. 38); “воспою славу Твою, весь день великолепие Твое... весь день спасете Твое” (пс. 70); “Еще же и язык мой весь день поучится правде Твоей” (пс. 70) — прообразовательное указание на непрестанную молитву.
Заключает “Чин двунадесяти псалмов” Великое славословие, где имеются такия утешительныя, для подвижников молитвы, слова: “во свете Твоем узрим свет”. Смысл этих слов становится ясным, если вспомнить православиое учение свв. отцов-исихастов о нетварном божесгвенном свете.
Нужно учитывать то, что в первые века христиане не располагали той обширной свято-отеческой литературой об умном делании, которой располагаем мы в конце XX в. Поэтому богодухновенная Псалтирь и другия книги Священнаго Писания были их главным источником для обучения непрестанной молитве. Но для них это не было академическое чтение, на манер совремеиных богословов отвлеченно изучающих творения свв. отцов. Нет, обучение прежних подвижников молитве, происходило непосредственно во время молитвы, т.к. они использовали Псалтирь — и для общественной, и для личной молитвы.
В писаниях наставников умнаго делания часто встречаются указания на то, что для занятий непрестанной молитвой можно использовать краткий (покаянный) стих какого-либо псалма, Именно эту практику и применяли многие древние подвижники. Пригодных для этой цели стихов в Псалтире отыщется немало. Например: “К Тебе Господи возношу душу мою” (пс. 24, 1); “Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей” (пс. 50, 3); “Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши Господи на помощь мне” (пс. 69,2) и прочее. Смысл применения таких кратких молитв в том, что оне способствуют сосредоточению, скорее запоминаются и переходят в навык.
Но царицей умнаго делания, безспорно, является молитва Иисусова: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. Она, по праву, признана свв. отцами, наилучшей во всех отношениях. Справедливо сказано, что она является кратким Евангелием, ибо в словах Иисусовой молитвы заложен глубочайший догматический и нравственный смысл. Она совмещает в себе: благовестие Спасителя, исповедание Его Сыном Божиим (чем свидетельствуется вера в Пресвятую Троицу), покаяние грешной души, просьбу о помиловании. Делатели молитвы пользовались, как полной Иисусовой молитвой, так и ея сокращениями. Часто встречается употребление сокращенной молитвы из пяти слов: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя”. Это связано с апостольским высказыванием: “Хочу лучше пят слов сказатьумом моим... нежели тьму слов...” (1 Кор. 14,19):
Вторая часть молитвы также изменяется, иногда, таким образом: “Господи Исусе Христе, Боже наш, помилуй нас”, т.е. получается молитва за всех. Иногда во второй части молитвы упоминается Пресвятая Богородица, Ангел-Хранитель или кто-либо из святых: “Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя”, “Господи Иисусе Христе, молитвами Ангела-Хранителя моего, помилуй мя” и так далее. Однако на практике отцы-исихасты предпочитали не менять часто избранную молитву, но преуспевать в непрестанном делании одной какой-то полюбившейся, или указанной духовником, молитвы.
Особое место в умном делании занимает Богородичная молитва: “Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших”. Среди делателей молитвы, хотя и не так часто, но все же встречаются те, кто молились сей молитвой непрестанно или, по крайней мре, чередовали ее с молитвой Иисусовой. Так старец Парфений Киево-Печерский (XИX в.) наставлял своих учеников: “Иисусову молитву твори, примешивая к ней Богородичное обрадование”. Известно, что преп. Серафим Саровский заповедал дивеевским сестрам, и вообще всем желающим, обходить вокруг Дивеева, исполняя Богородичное правило: 150 молитв “Богородице Дево...”. Интересно то, что все акафисты Богородице, как правило имеют около 150-ти “Радований”, т. к. каждый икос акафиста включает в себя несколько возглашений Богородице, начинающихся со слова: “Радуйся”. Например: “Радуйся, Приятное молитвы кадило”, “Радуйся, Огненный столпе, наставляяй сущия во тьме” и т. д. Поэтому исполнение Богордичнаго правила, тоже включающаго в себя 150 “Радований”, как бы заменяет собою прочтение акафиста, и позволяет молящемуся навыкнуть Богородичной молитве, чтобы молиться ею непрестанно. Исполнение Богородичнаго правила способствует также более глубокому проникновению в смысл слов молитвы.
А смысл сей молитвы, по своей глубине, может равняться даже с молитвой Иисусовой. Так, в первых словах молитвы “Богородице, Дево” — заключено православное богословствование о Матери Божией и о воплотившемся Богочеловеке, обличающее ересь Нестория и других еретиков. Две следующия части молитвы составлены из: 1) Архангельскаго благовестия Богородице: “Радуйся, Благодатная, Господ с Тобою; Благословенна Ты в женах” (Лук. 1, 28); и 2) приветствия, которым, по наитию Духа Святаго, встретила прав. Елизавета пришедшую к ней Деву Марию: “Благословенна, Ты в женах и благословен плод чрева Твоего” (Лук. 1, 42). Таким образом молящийся Богородичной молитвой держит свой ум, всегда погруженным в евангельския события. Заключает сию дивную молитву исповедание Христа истинным Спасителем человеков: “яко Спаса родила еси душ наших”.
Святые отцы особенно полезным считали прибегать к Богородичной молитве, во время нашествия хульных и блудных помыслов, ибо враг часто воздвигающий на подвижников эту брань, бежит от них в страхе, прогоняемый Пречистой Девственницей. Недаром мы ублажаем Богородицу следующими словами: “Напастей Ты прилоги отгоняеши и страстей находы, Дево...”(“Канон молебный Пресвятой Богородине”, Песнь 8).
Исполнение Богородичнаго правила имеет и то преимущесгво, что молящийся постоянно памятуя о Приснодеве, вдохновляется ея примером, ибо Она с юных лет была делательницей непрестанной молитвы. Так, в “Каноне Страстем Христовым” имеется молитва Пресвятой Богородицы ко Господу Иисусу, являющаяся дивным образцом для всех делателей Иисусовой молитвы: “Не остави Мене едину, печали исполнену, но вскоре утеши Мя, Утешение Мое, — Дева рече. Аз же что воздам Тебе, Иисусе Мой? вниде в сердце Мое, да не к тому Аз, но Ты во Мне живеши в Аз в Тебе” (Песнь 9. Тропарь на “и ныне”).
Тексты православнаго богослужения, часто составлявшиеся святыми песнописцами, подвизавшимися в умном делании, по этой причине впитали в себя элементы кратких молитв использовавшихся подвижниками в умном делании. Например, в “Акафисте ко причащению Святых Христовых Таин”, последним, повторяющимся припевом, служит дивная по глубине и красоте краткая молитва: “Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини мя с Собою на веки”. А многочисленные припевы “Акафиста Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу”, являются такими краткими молитвами, каждая из которых может существовать и отдельно, т. к. все оне обладают законченным смыслом. Все оне суть также разновидности молитвы Иисусовой. Например, 3-й икос акафиста оканчивается следующими припевами:
“Иисусе, освети мя темнаго.
Иисусе, очисти мя сквернаго.
Иисусе, возведи мя блуднаго.
Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя”.
Обилие кратких молитв в богослужебных текстах имеет и ту цель, чтобы через общественное богослужение постепенно подготовлять молящихся к занятию непрестанной молитвой. А также это должно напоминать молящимся в храме, что не подобает никогда оставлять внутреннюю краткую молитву. Многие, конечно, возразят: “Ну, а это-то зачем? Непрестанной молитвой можно заниматься вне богослужений, ну, а в храме достаточно молитвы общей...”. Такое мнение укоренилось у нас из-за утраты мировоззрения, присущаго свв. отцам прежних времен. Св. Василий Великий, например, учил, что молитвословие имеет в себе две стороны — “самое молитвословие и движущуюся, во время его, в сердце молитву. Первое составляет чин и порядок псалмопений, в церкви или дома, а второе благоговейное к Богу устремление ума и сердца. С псалмопением должна быть неразлучна молитва, так что первое и цены не имеет без последней; последняя же возможна без перваго” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 309).
Думается, что если бы в наше малодуховное время, когда прежняя полнокровная христианская жизнь, зачастую воспринимается нами исключительно с внешней стороны, вдруг явился бы свят. Василий Великий и сказал, что наши пышныя богослужения, наши прекрасные хоры, наши благолепные храмы имеют малую цену в глазах Божиих, если мы пренебрегли непрестанной внутренней молитвой, то мы, наварное, ответили бы ему с усмешкой, словами самонадеянных языческих мудрецов: “об этом послушаем тебя в другое время” (Деян. 17, 32). Правду сказать — и ученики св. Василия Великаго недоумевали — как соблюдать неразсеянным молитвенное внимание, на что богомудрый пастырь отвечал, что на возможность такой неразвлекаемой молитвы-богомыслия указал “тот, кто сказал: "Очи мои всегда ко Господу" (пс. 24, 15), и"Всегда видел я пред собою Господа... " (пс. 15,8)” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 313).
Самая распространенная краткая молитва перешедшая из келейных правил в общественное богослужение это молитва “Господи помилуй”, которая поется ликом и после большинства ектений, и просто читается между другими молитвословиями. В богослужениях она часто повторяется по 40 раз, что напоминает о непрестанности моления. “Господи помилуй” есть не что иное, как сокращенная Иисусова молитва. Она рекомендуется некоторыми свв. отцами новоначальным, при вступлении в подвиг непрестанной молитвы. Ее легче удерживать в уме и за богослужением, чтобы успешно следить за читаемыми в храме молитвословиями.
Другими подобными краткими молитвами являются следущия: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу... ” и проч.; “Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе”; молитва Святому Духу. Еще одной такой молитвой является краткое молитвословие употребляемое в начале некоторых богослужений, если нет священнослужителя — “Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас” — это, тоже разновидность Иисусовой молитвы. Другая молитва, сродная с Иисусовой молитвой по смыслу: “Боже, милостив мне буди и прости мя блуднаго за имя Твое святое”. Глубоким христианским смирением веет от сей молитвы, молящийся, как бы признает себя недостойным даже произнести имя Сына Божия, но ради него просит о помиловании. Не случайно сия молитва входит в покаянное “Правило от осквернения”, где читается пятьдесят раз с земными поклонами. Указанная молитва, как и молитва Иисусова имеет своим основанием в Евангелии заповедь Спасителя — молиться во имя Его (Иоан. 14; 13,14).
Еще одна краткая молитва: “Боже очисти мя грешнаго” — читается, во время великопостных богослужений, по 12 раз вслед за молитвой преп. Ефрема Сирина. Вошла в богослужения и краткая молитва преп. Иоанникия — “Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый...”. Этой молитвой преп. Иоанникий молился непрестанно. Непосредственно с Иисусовой молитвы начинаются “Молитвы утрения”.
Вдохновляет на подвиг непрестанной молитвы — молитва “Трисвятое”: “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас”. Как известно в IV в. по Рождестве Христовом в Константинополе один отрок был восхищен на Небо, где лицезрел ангелов непрестанно славословящих сей молитвой Господа. С тех пор эта молитва вошла в богослужебное употребление (только с добавлением слов — “помилуй нас”), Она призвана вдохновлять верующих на подвиг непрестанной молитвы, по примеру святых ангелов. Вообще же благодаря описанному чудесному случаю людям было открыто, что непрестанное славословие есть образ жизни небожителей. Из кратких молитв Богородице наиболее часто употребляющимися в богослужении являются следующия: “Богородцце Дево”, “Достойно есть” и “Пресвятая Богородице, спаси нас”. Последняя часто употребляется, как припев в канонах.
Можно было бы привести еще множество подобных примеров, но сказаннаго достаточно, чтобы увидеть, что краткая молитва стоит как бы в центре православнаго богослужения, хотя мы часто и не замечаем ея и принебрегаем ею, наспех проговаривая. В то время, как по мысли святых отцов — навыкновение в краткой непрестанной молитве есть одна из главных целей богослужения. Ибо, как писал преп. Венедикт Нурсийский в своем Уставе: “Да ведаем..., что не за многоглаголание услышаны бываем, а за чистоту сердца, сокрушение и слезы. Почему молитва должна быть кратка, но чиста и искрення...” и непрестанна. “В собрании же всячески да укорачивается молитва...”, дабы помыслы не разсеивались-в много-глаголании (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 617). Эти слова сказаны, конечно не в том смысле, что нужно сокращать богослужения, но нужно чаще прибегать к краткой молитве, как способствующей скорейшему усвоению навыка непрестаннаго богообщения.
И пусть никто не удивляется этим словам преп. Венедикта, ибо не только православное богослужение, но вообще вся жизнь христианская имеет своей первейшей целью стяжание непрестаннаго молитвеннаго богообщения. “В развитии навыка к внутренней молитв заключается вся сущность христианскаго подвижничества” (“Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.).
Мы, современные христиане, к сожалению, часто забываем о том сокровище, которым обладаем. Ведь это применительно к нам, чадам Церкви Христовой, сказал Бог: “Я —Господь ... явлю на вас святость мою... И дам вам сердце новое и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой...” (Иезек. 36; 23,
27). На всех приобщившихся к Телу Церкви, посредством святого крещения, уже лежит отблеск Фаворскаго света, в каждом из нас ест залог преображения и обожения. Всякий христианин заботящийся о своем спасении стремится как можно чаще освящаться, по крайней мере, двумя из семи основных таинств Церкви: исповедью и причастием. Но почему же многие из нас пренебрегают той благодатной частью церковной жизни, которая и пророками, и свв. отцами тоже именовалась таинством? Почему мы небрежем о непрестанной, внутренней молитве? Это ведь о ней сказано святым отцем: “молчание есть таинство будущаго века”. Это ведь во время такой молитвы Сам Спаситель преобразился перед учениками на горе Фавор, пред`указуя и нам путь к обожению. И вот, что о ней в восхищении говорил преп. Ефрем Сирианин: “Великое чудо, братия, — человек перстный с Богом беседует в молитве своей” (“Слово о любви и о умилении”). Но не всякая молитва есть таинство, сие справедливо лишь по отношению к благодатной, святой молитве. Потому и сказал св. Иоанн Златоуст: “соделай таинством твою молитву”.
В чем же сие таинство? В том, что за непрестанную покаянную молитву нашу, Господь благодатию Духа Святаго, преображает, освящает и обожает нас. Здесь таинство велие, ибо посмотрите, как дивно искра благодати получаемая христианами при крещении, превращается в душе делателя непрестанной молитвы, в пылающий факел Духа Святаго. Не отменяет и не заменяет молитвенное делание других таинств Церкви, более того — не крестившись, не миропомазавшись, не исповедуясь, не причащаясь — невозможно даже и приступить к деланию непрестанной молитвы. Но и напротив — не сможет сохранять благодать тот, кто получив ее в церковных таинствах, и как бы затеплив лампаду в своей душе, после в сию лампаду не подливает елея непрестанной молитвы. Лампада его потухнет.
К тем же, кто решились пойти путем непрестанной молитвы Господь простирает небесную лествицу. Какия же ступени или степе ни имеет она? Свв. отцы опытно проходившие умное делание, каждый из своего опыты, указывали разное число таких степеней восхождения. Но мы, основываясь на их опыте скажем, что все эти молитвенныя состояния сводятся, к двум основным. Первая степень — молитва делательная, т. е. такая, которая требует понуждения. Проходящие сию молитву, вступают на следующую ступень только тогда, когда молитва нудительная начинает, по благодати Божией, двигаться в них без принуждения.
Посему степень вторая есть молитва самодвижная. Не все сподобляются достичь сей степени, а достигающим ея, порой, требуются на это многие годы молитвеннаго труда. Однако и пребывающих на первой ступени делания, Господь не оставляет без утешения. Даже немного потрудившийся, иногда, бывает утешен так, что сердце его навсегда прилепляется к молитве Иисусовой. И он уже постоянно желает творить ее. Непрелестное утешение Господне всегда бывает тихое, срастворенное покаянием, располагающее к мыслям смиренным, а не гордым, к размышлениям самоуничижающим, а не мечтательным. Опытно проходящий умную молитву знает, что плоды ея приходят незаметно. Перед молящимся не разверзаются небеса, не гремит гром, не сотрясается земля, но вдругь, по прошествии какого-то времени делатель примечает в себе благия изменения. “Невидимое солнце правды — Богь испущает и лучи невидимые, но познаваемые явственным ощущением души: они исполняют сердце чудным спокойствием, верою, мужеством, кротостью, милосердием, любовью к ближним и Богу. По этим действиям, зримым во внутренней сердечной клети, человек признает несомненно, что молитва его принята Богом... Вот начало оживления души для Бога и блаженной вечности” (Еп. Игнатий, П.с.тв., т. 2, “Дух молитвы новоначальнаго”).
Самодвижная молитва, достигаемая на второй ступени это и есть, собственно, молитва непрестанная. Стяжавший ее, познает справедливость слов богоглагливаго Ефрема Сирина, который говорить: “Что равносильно сему блаженству, когда душа молящаяся Богу, Его Самого отражает в себе, как в зеркале? Когда душа, братия, вожделевает Бога, тогда в молитве своей непрестанно созерцает Его, и о Нем помышляет ночь и день” (“Слово о любви и об умилении”). Но довольно об этом. Дабы нам, приступающим к непрестанной молитве, не увлечься помыслами о будущих наградах, забывая о предстоящем нам делания покаяния. Забыв, что непрестанная молитва есть делание покаяния — не избежим обольщения.
Что же скажем о том, что превыше, названных двух степеней умно-молитвеннаго восхождения? Как выразим словами сокровенное? Ведь те, кто взошли на сию высшую ступень, также ныне редки, как цветы лютой зимой. Ибо прежде чем на сердце сих избранников станет сладко, как мед, они должны проглотить свиток непрестанной покаянной молитвы, на котором написано: “плач и стон, и горе” (Иезек. 3,3:2,10). Потому мы и сказали только о двух степенях молитвы, ибо то, что бывает после уже не просто молитва, но плод ея, уже не мольба, но отвт Божий, это свет преображения горящий в сердце, непрестанно искавшем просвещения светом смирения...
Следует сказать несколько слов о том, что при переходе от первой степени молитве ко второй — происходит само-схождение ума в сердце или соединения ума с сердцем. Это трудно объяснимо и познаваемо только опытом. Но нам, как новоначальным должно знать, что свв. отцы строго запрещают: насильно сводить ум в сердце, ибо сомосхождение ума в сердце совершится тогда, когда будет на то воля Божия. На первой ступени молитвеннаго делания мы должны лишь устремлять внимание молящагося ума по направлению к сердцу, “сущность молитвы состоит в том, чтобы молиться умом в сердце..., сообразно с этим и ум наш должен быть направлен в сердце” (Архиеп. Феофан Полтавский). Говоря образным языком святых отцов: мы должны стоять умом сверху сердца (над ним) и стучать молитвой во врата его. Направление внимания должно быть непременно направлено сверху вниз, но ни в коем случае оно не должно исходить из области чрева, по направлению к сердцу.
Теперь объясним некоторыя частоупотребляемыя названия, относящияся к Иисусовой или сродным с ней молитвам. Молитва умная — так называется всякая внимательная, осмысленная молитва, когда ум молящагося вникает, вмещается в слова молитвы. Молитва телесная — то есть гласная или произносимая языком без голоса, она должна быть непременно умной. Особенно полезна она новоначальным. Молитва художественная — так называют делательную непрестанную молитву, потому, что она достигается, а потом и поддерживается, великим и искуссным молитвенным трудом. В частности, умное художество включает в себя, наряду с Иисусовой молитвой: постоянное очищение помыслов и жизнь по евангельским заповедям, или, что то же — жизнь по совести. Важной составляющей частью жизни по заповедям является смиренное перенесение посылаемых скорбей.
Очищение помыслов называется также трезвением или вниманием, и заключается: 1) в немедленном отсечении приходящих нечистых помыслов и 2) в удерживании памяти Божией, сиречь непрестанной молитвы.
Вот один из возможных художественных приемов отсечения помыслов, который, основываясь на собственном опыте, часто предлагал духовным чадам, архимандрит Св.-Троицкаго монастыря в Джорданвилле о. Антоний (Ямщиков, +1994 г.): “Не забывайте при обуревании помыслами неприемлимыми — как бы встряхивать головой и произносить молитву Иисусову” (“Православная жизнь”, №12,1996 г.).
Другим испытанным средством борьбы с помыслами является их частое (желательно каждодневное) исповедание, именуемое откровением помыслов. Это достижимо, если есть возможность постояннаго общения с духовником, который и сам проходит подвиг умнаго делания. Отсутствие опытнаго духовника может отчасти быть заменено взаимным советом с единомысленным братом, но в этом случае нужно особенно тщательно и внимательно проверять свою молитвенную жизнь писаниями свв. отцов. Хотя эта обязанность не снимается и с имеющих духовнаго руководителя, при правильной духовной жизни и они должны сравнивать советы духовника с писаниями свв. отцов (конечно, без заведомаго предубеждения к духовнику). Если нет возможности часто исповедываться, то можно руководствоваться следующим наставлением преп. Антония Великаго: “Пусть каждый... замечает и записывает свои поступки и душевныя движения, как бы с намерением сообщать это друг другу; и... стыдясь известности непременно перестанет грешить” (Св. Аванасий Великий, указ. произведение). Разумеется, на ближайшей исповеди записанные греховные помыслы необходимо поисповедывать, хотя бы в целом. Ценным для нашего времени является указание Преосвященнаго Игнатия (Брянчанинова), что “те иноки, которые не могли действовать против греха постоянною и учащенною исповедию греховных помыслов по неимению старца, действовали против него постоянною и учащенною молитвою” (Еп. Игнатий, П.с.тв., т. ИV, изд. 1867 г.). Это указание, безусловно, относится и к мирянам.
Ныне многие пренебрегают непрестанной молитвой, по той причине, что из-за нея, якобы, можно впасть в прелесть. Такие люди успокаивают себя той отговоркой, что им, как новоначальным невозможно заниматься умно-молитвенным деланием... Но, ведь, каждый совершенный подвижник был когда-то новоначальным, потому страхования против непрестанной молитвы есть дело лукаваго. Единственная опасность, грозящая не только новоначальным, но и совершенным; не только делателям Иисусовой молитвы, но и тем, кто молится исключительно по молитвослову — заключается в гордыне, самомнении и превозношении при молитве. Но эти состояния не из молитвы проистекают, а из падшаго человеческаго естества прельщаемаго диаволом. Защита от этих состояний состоит в том, чтобы искать в непрестанной молитве только одного дара — зрения своих согрешений, и только одного плода — очищения от страстей. А иначе не миновать прелести. Прелесть же по слову архиеп. Феофана (Быстрова) “состоит в том, что человек начинает порываться жить выше своей меры. Еще не очистившись от страстей, стремится к жизни созерцательной, мечтает о духовно-благодатных наслаждениях. В этом случае человека постигает гнев Божий, который состоит в том, что от человека за высокоумие отступает благодать Божия, и он подпадает под влияние лукаваго” (“Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.). Подведем итог сказаннаго. Вот четыре основных святоотеческих правила, держась коих, мы, с Божией помощью, можем преуспевать в умно-молитвенном делании. Будем ежедневно приводить их себе на память:
1. Имей решимость заниматься непрестанной молитвой.
2. Твое молитвенное делание должно быть неотступным.
3. Советуйся с духовником (сотаинником) об успехах и неудачах молитвеннаго делания.
4. Ищи в молитве только покаяния.
Итак, делатель молитвы, содержи сии четыре: решимость, неотступность, совет и покаяние. Господь, да поможет всем, ради Него приступающим ко святому таинству непрестаннаго молитвеннаго богообщения.
Хотя непрестанная молитва способствует перерождению плотяных людей и уподоблению их безплотным ангелам, но и она, как и все в сотворенном мире, связана с определенными внешними формами. Мы имеем ввиду различные уставы о молитве (ежедневныя молитвенныя правила), а также и другия внешния средства, помогающия делателям преуспеть на поприще молитвы.
Четки
Верным спутником всякаго делателя молитвы (особенно начинающаго) являются традиционныя четки, иначе именуемыя: вервица. Историческими предшественниками четок были, например, камушки, пальцы руки и прочее. То есть что-либо такое, с помощью чего можно было отсчитывать нужное число молитв при исполнении молитвеннаго правила. Еп. Палладий повесгвует о древнем египетском подвижнике авве Павле, который совершая свое правило клал за пазуху нужное число камней и при совершении каждой очередной молитвы выбрасывал камень.
Вообще, четки возможно уподобить пророческому жезлу. В ранних описаниях одежды иноков часто упоминается о том, что они должны носить с собой жезл или посох (палку). Например преп. Иероним в предисловии к правилу преп. Пахомия перечисляя важнейшия вещи монаха, полагавшияся ему, называет среди них и посох (палку). Можно предположить, что в древности иноки совершали непрестанную молитву, по специальным зарубкам на посохе, т.е. посох был своеобразными четками. На сию мысль наводит, например, то, что преп. Иоанн Кассиан Римлянин пишет в своем уставе о монашеском жезле — слова вполне приложимыя к четкам. Или даже только к четкам. Он пишет: “ношение его (т.е. жезла — ин. В.) духовно внушает инокам, что они никогда не должны без орудия ходить среди стольких псов страстей, лающих вокруг, и среди стольких невидимых зверей нечистых духов, об избавлении от которых молясь, блаженный Давид говорит: "не предаждь Господи, зверем душу исповедующуюся тебе" (Пс. 73, 19), но когда они нападают и злятся на нас, отражать их, далеко прогонять и истреблять знамением креста и постоянною памятию о страстях Господних...” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 526). Из этого отрывка ясно видно, что жезл, каким-то образом, прямо способствовал сохранению постоянной памяти Божией, т.е. непрестанной молитвы. А с помощью нея иноки и призываются преп. Кассианом — противостоять нечистым помыслам. Трудно себе представить: как этому мог способствовать посох сам по себе? Но все становится ясным, если допустить, что посох в древности, неким образом, заменял вервицу, вошедшую во всеобщее употребление позднее.
Соответственно мы вправе сказать, что современныя четки символизируют собой древний иноческий жезл, восходящий к жезлам ветхозаветных пророков и являющийся знаком посвящения на служение Богу в духе и истине. Как мы видели, преп. Кассиан говорит о монашеском жезле, как об оружии в духовной брани, — точно также именуются четки в чинопоследовании монашескаго пострига, когда при вручении их новопостриженному игумен говорит: “Приими, брате... меч духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молите Иисусове...”. “И благословив вервицу десницею, подает новоначальному...” (“Последование малаго образа, еже есть мантия”).
Однако, четки, в том виде какими мы знаем их ныне, стали общеупотребимы с распространением устава св. Василия Великаго. Именно в его византийских монастырях V века вервица была в широком употреблении. Скорее всего, св. Василий Великий заимствовал четки у египетских отцов.
Как мы уже говорили более древнее название четок: вервица, что собственно означает веревку, образующую замкнутый круг, и первоначально имевшую 103 узелка. Замкнутый круг четок символизирует собой непрестанность молитвы. Современныя четки имеют, обычно, 100 узелков, разделенных на десятки или на четверти (т.е. по 25 узлов) специальным-, более крупным узлом. Перебирая узелки молящийся творит непрестанную молитву. Иногда молящийся дойдя до крупнаго разделительнаго узла читает Богоро-дичную молитву или молитву “Отче наш”. Для Богородичнаго правила, содержащаго 150 молитв, применяют соответственно и четки со 150 узлами.
Вообще четки употребляются, как для отсчета нужнаго числа молитв установленнаго правила, так и для непрестанной молитвы без счета. В последнем случае четки помогают удерживать молитву в памяти. Известен также и такой способ молитвы по четкам: на каждом узелке молящийся прочитывает не всю молитву, как это обычно делается, а лишь одно слово молитвы. Это позволяет лучше сосредоточиться на словах молитвы.
Относительно происхождения вервицы существует древнее монашеское предание относящееся, как думается, ко временам — ранее св. Василия Великаго. По преданию: один инок сплел себе вервицу, но диавол, желая помешать делателю непрестанной молитвы, развязал все узелки на четках монаха. Инок опять сплел четки, но диавол вновь их расплел. Так повторялось несколько раз. Но вот ангел Божий предстал пред монахом и показал ему особый способ плетения узла на четках, характерный тем, что вервь в узелке перекрещивалась несколько раз крест-накрест. Сь тех пор диавол, трепещя пред крестом, уже не смел расплетать узлы на четках. Способ данный ангелом используется при плетении четок до сего дня.
Древний русский обряд выработал свой тип четок именуемый лестовка или лествица (т. е. лестница). Лествица символизирует восхождение молящагося от земли на Небо. Ступеней лестовки — 109. Сто малых ступеней именуются не узелками, как у вервицы, а бобочками. Если обычная вервица плетется из шерсти, то лестовка шьется из кожи. Интересно отметить особый символизм лестовки. Мудрость ея изобретателя состояла в том, чтобы в ея символах выразить основы христианскаго вероучения. А так как русское благочестие выработало обычай иметь четки не только монахам, но и всем мирянам, то символизм лестовки способствовал уяснению и сохранению без искажений основ вероучения людьми некнижными и простыми.
Напомним, что лестовку пользовали такие великие делатели молитвы, как преп. Серафим Саровский. Его часто изображают на иконах именно с лестовкой в руках. Приведем здесь отрывок из “Сказания о лестовке и о молитве Иисусовой”, с надеждой на то, что эти древне-русския четки вызовут интерес у современных христиан. И хотя сие сказание не лишено некотораго оттенка простонародности, но оно точно передает дух Святой Руси, всецело устремленной к возвышенному идеалу обожения.
“Лестовка имеет 4 лапостка, коими исповедуются четыре евангелиста (лапостки — треугольные кусочки кожи, обшитые материей. Они пришиваются в месте соединения двух концов лестовки, там где у обычных четок имеется шерстяное кропило-кисточка —ин. В.), обшивка около лапостков — евангельское учение... 9 крупных ступеней означают 9 чинов ангельских”. Начало и конец лестовки имеют промежутки без ступеней, это символ земли и Неба. Лестовка разделяется на четыре неравных части. Об этих частях говорится: “12 ступеней — 12 апостолов с Господом ходили. 38 ступеней — 38 недель Богородица во чреве Христа носила. 33 ступени — 33 года Господь по земле ходил. 17 ступеней — 17 пророчеств о Христе было. Подобает христианину всегда лестовку в руках держати и молитву Иисусову непрестанно творити; и в церкви и дома, и на торгу ходишь, стоишь ли, сидишь ли, и на всяком месте. Творити же молитву тако: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Кто молитву сию Иисусову творит непрестанно, како воздухом дышет, то... после третьяго же года ... внидет в него и обитель в нем сотворит Святая Троица. И поглотит молитва сердце человеку тому и сердце поглотит молитву. И станет взывати непрестанно сию молитву днем и нощию. И будет свободен человек той от всех сетей вражиих. Хочешь ли, брате, научитися умственной молитве сердечной? Внимай прилежно. Прежде бо тебе подобает говорить молитву Иисусову негромко вслух тихим гласом. Когда же насытятся уста произношением молитвы , тогда глас стихает. Затем шепотом продолжается. И тогда умом подобает взирати и приникати к произносимому в гортани. Таковым образом, как бы сама собой начнет приходити в движение и действовати умственная сердечная молитва, на всяко время, во всяком деле, на всяком месте. Вначале противу воли подобает творити молитву, принуждая себя усердно, и егда навыкнет, то станет, аки птица парящая, сама обращатися в уме человека...”. Вот такое возвышенно-поэтическое завещание о лестовке и о молитве Иисусовой оставил нам неведомый древне-русский инок.
Уставы
Церковное предание повествует нам, что ангел давший преп. Пахомию Великому Устав о молитве, сказал при этом, что он дал этот легко исполнимый устав для слабых, чтобы они “без отягощения, могли выполнять правило; совершенные же не имеют нужды в уставе; ибо пребывая наедине в келлии, они всю жизнь свою проводят в созерцании Бога. Устав дал я тем, — говорил ангел — у которых ум еще не зрел, чтобы они, хотя, как не покорные рабы, по страху к господину, выполняя общее правило жизни, достигали свободы духа” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892г.,стр. 16).
Об этом же пишет преп. Венедикт: “Богослужения... у египтян (т. е. у египетских монахов — ин. В.) самоохотно совершаются без перерыва во все продолжение дня вместе с рукоделием. Ибо они, днем, занимаясь постоянно рукоделием в кельях своих... в каждый момент примешивая к нему молитвы и моления, все время дня, как выходит, проводят в молитвах, тогда как мы совершаем их в определенные часы” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 543).
Итак, устав совершенных — постоянное богообщение, непрестанная молитва. Но путь к этому блаженному состоянию проходить через выполнение устава заведеннаго в том или ином монастыре, а для мирян через исполнение ежедневнаго молитвеннаго правила.
Все уставы иноческих молитвенных правил имеют основанием изложение подобнаго правила в Следованной псалтири. Кроме повечерия, канонов, четырех кафизм и пророческих песен оно включает в себя 300 поклонов, 600 молитв Иисусовых и 100 Богородице. А для немощных и новоначальных правило сокращалось до трех кафизм, ста поклонов, трехсот Иисусовых молитв и ста Богородице, прочее же оставалось неизменным. Несмотря на то, что полное правило предлагаемое Следованной псалтирью было довольно трудным, его неукоснительно исполняли во многих скитах и монастырях. Например, в Соловецком монастыре; в бытность там преп. Елиазара Анзерскаго. Интересно свидетельство преп. Елиазара, что тем кто “не умел грамоте” т.е. не мог вычитывать келейные каноны и прочее, полагалось в день 3000 молитв Иисусовых, 300 Богородице и 300 поклонов. То есть на 400 молитв Иисусовых больше чем требует правило в Следованной псалтири. (“Соловецкий патерик”, СПб, 1873 г.).
Что касается других монастырей, то их келейныя правила разнообразны, но суть остается одна: приучить монаха к непрестанному молению именем Иисуса. Особенно ценным, в этом смысле, является обычай практиковавшийся во многих монастырях: проводить чин келейнаго правила купно всей братии в храме. Такое правило состояло в устном вычитывании какого-то количества сотниц молитвы Иисусовой, с присовокуплением молитв Богородице, Ангелу Хранителю и др. Проводилось правило следующим образом; настоятель (по другим уставам чредной иеромонах или чтец) выходил на средину храма или на амвон и читал вслух, неспешно Иисусовы молитвы, с поклонами или без таковых, а братия повторяла молитвы про себя. Когда же, согласно правилу, приходила очередь умных, безгласных молитв, то в храме наступала благоговейная тишина и каждый молился умно. Затем возобновлялись гласныя молитвы и так далее.
Время для исполнения правила выбиралось в разных местах иное. Наиболее целесообразным представляется обычай проводить такое келейное правило в полночь, т.к. ночное время особенно способствует сосредоточенной, непарительной молитве.
Возможно, читатель заинтересовавшийся молитвой Иисусовой задастся вопросом: “С чего же начать? Как приступить к деланию непрестанной молитвы?”. Действительно: как?
Вновь повторим, что в основание молитвеннаго делания необходимо полагать смиренное самовоззрение и поиск духовнаго наставника.
Но ведь ныне крайне редки те, кто всего себя посвящал бы деланию непрестанной молитвы. А посему крайне редки не только в миру, но и в монастырях, опытные в Иисусовой молитве наставники. А как новоначальному послушнику навыкнуть молитве, если в его монастыре не заведено уставом совершать общаго правила Иисусовой молитвы? Да если такое правило и есть, как не утратить интереса к молитве, когда станет ясно, что она требует духовнаго труда и немалаго.
Ведь многим современным инокам, по собственному опыту известно, что сначала почти всякий новоначальный послушник узнав об умном делании с жадностью берется за молитву Иисусову, благодать Божия споспешествует ему. Но проходит время и монах отступает от молитвы, все потому, что она требует труда ежедневнаго и неленностнаго. Увы, к духовному труду мы не привыкли... И остаются четки в руках монаха простым украшением. Иногда на службе вспомнит он о молитве Иисусовой, прочтет ее несколько раз, да и позабудет. А ведь, святые отцы говорят, что молитва дается только молящемуся.
Но, слава Богу, и в наши духовно-скудныя времена есть с кого брать пример. О святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском мы уже говорили в начале этой работы. Кроме него в наше время были, конечно, и многие другие известные и безвестные делатели молитвы. Яркой звездой на небосклоне непрестанной молитвы был архиепископ Феофан (Быстров). Его жизнь пришлась на смутные годы конца XИX и начала XX вв. Он вполне разделил судьбу гонимой от богоборцев Церкви Российской; вынужденно покинул Россию и жил в изгнанничестве в Европе. На первый взгляд жизнь в условиях гонений и странничества не слишком располагает к занятию умным деланием. Но в действительности здесь существует обратная зависимость: именно умное делание и непрестанная молитва лучше всего могут помочь делателю претерпеть все жизненныя напасти. И вот в бурлящей политическими событиями Европе архиепископ Феофан удаляется в затвор. Поселяется в естественной пещере находящейся на земле его духовных чад живших на юге Франции. Там он посвящает остаток дней умному деланию. Мирная кончина архиерея-затворника последовала в 1940 году.
Но не только в затворе, а и ранее, с самой молодости владыка Феофан подвизался на поприще непрестанной молитвы. Это видно из его писем к духовным чадам. Приведем несколько цитат, представляющих особую ценность для нашего времени: “До тех пор, пока мы не достигнем пристани безстрастия, необходимо нам вести борьбу и со страстями и с помыслами... Успешной борьба бывает лишь тогда, когда она ведется правильно. А правильной она бывает тогда, когда мы надеемся победить свои страсти и помыслы не своей силой, а силой божественной. Для этого и необходимо нам постоянно призывать себе на помощь Господа, через непрестанное призывание имени Божия...” (Письмо 23; “Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.). “Вы говорите, что вам не нравится способ совершения богослужений во всех в-ских храмах... Что же, спросите/делать в таких случаях? — Не обращая всего внимания на внешний чин богослужения, — стараться нужно установить в это время параллельную внешнему чину богослужения внутреннюю собственную молитву. — А если бывает совершенно неразборчиво чтение или пение, то можно совершать в это время и совершенно самостоятельную внутреннюю молитву. — Лучше всего совершать в это время молитву именем Господа Иисуса Христа. — Она и кратка, и всеобемлюща, и не препятствует следить за внешним чином богослужения” (Письмо 14). “Когда на стихийном небе взойдет солнце, преображается вся природа. Подобно сему, когда водружается в сердце нашем мысль о Боге, она, как солнце начинает освещать и преображать всю нашу жизнь. И такая жизнь не только не препятствует молитве, но вводит нас в молитву и при такой жизни даже самая краткая молитва бывает пламенной” (Письмо 48; там же).
Другой неутомимый делатель молитвы Иисусовой — афонский старец Никодим Карульский (+ 1984 г.) — был простецом, выходцем из крестьянской русской семьи. Но этот простец поступил в высшее училище богословия, которым, по-святым отцам, является умное делание. Отец Никодим так возлюбил сие делание, что в конце жизни к нему в труднодоступную местность Афона приезжали даже архиереи и ученые монахи, чтобы услышать наставления о молитве, почерпнутыя старцем Никодимом из собственнаго опыта. И вот он-то в простых словах и дает ответ на вопрос интересующий многих: “Как приступить к деланию молитвы Иисусовой?”. Старец говорит, что учиться молитве Иисусовой лучше всего по ночам (по афонски ночь наступает с заходом солнца). Необходимо положить себе краткое правило, например, каждый день перед сном полчаса заниматься Иисусовой молитвой. Но стараться молиться со вниманием, не подпуская ни одного помысла. Можно полчаса со вниманием тянуть четку с поясными поклонами, а потом лежа с молитвой засыпать. А вниманием, при этом, нужно находиться не в голове и не в сердце, а как бы в гортани. И тогда со временем эти полчаса молитвеннаго делания многому научат (“О молитве Иисусовой”, Монастырь Преп. Иова Почаевскаго, Мюнхен, 1990 г.).
Таков живой опыт старца Никодима, делание которого принесло добрый и спасительный плод. Конечно, его опыт не является обязательным для всех. Он приведен здесь, как возможный образец, требующий уточнения в каждом отдельном случае. Первоначальным молитвенным правилом могут стать и десять минут ежедневной внимательной, покаянной молитвы Иисусовой. Но при любом молитвенном правиле необходимо помнить наставление преп. Серафима Саровскаго о том, что весь день, в пути ли или во время работы, христианину необходимо стараться непрерывно читать про себя Иисусову молитву или краткую молитву “Господи помилуй”.
Усердное делание Иисусовой молитвы и любовь ко Господу Иисусу Христу взаимно порождают друг друга. Недаром Спаситель сказал, что первой и наибольшей заповедью для нас является сия: “Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим” (Мате. 22, 37). Эту заповедь святые отцы понимали, именно, как заповедь о непрестанной молитве. Смиренная любовь сердца ко Христу есть начало и конец непрестанной молитвы Иисусовой. Сия любовь есть основа богообщения. Богообщение же это путь к обожению, к стяжанию Духа Святаго, к богоподобию. Внемлющий да разумеет.
Глава первая. Христианское учение о богообщенииБогообщение является некоей священной солью христианства.
Как хорошо приготовленныя яства, если не будут осолены, могут оказаться не годными к употреблению, так и внешне благополучные христиане, если не будут видеть смысл своей жизни в непрестанном богообщении, соделаются непригодными для Царствия Небеснаго.
Поэтому, как в ветхозаветныя времена все жертвы были осоляемы, так и ныне вся жизнь христиан должна быть оживотворяема богообщением. Под непрестанным богообщением святые отцы понимают, собственно, непрестанную молитву. Каждый православный христианин со смирением приступающий к сей молитве — уже вступает этим в область богообщения. Ведь наше покаянное обращение, наша мольба к Богу Живому есть начало сего священнаго богообщения, даже если, до времени, наша молитва, как бы остается без ответа.
Вместе с непрестанной молитвой, богообщение проявляется, как: страх Божий, постоянное памятование Бога, хождение пред Богом, жизнь во Христе. Все это лишь разныя выражения единаго, по своей сущности, явления — живого и деятельнаго богообщения. Истинное, не прелестное, не мечтательное богообщение приносит подвизающемуся законный плод — благодатное обожение, сиречь блаженное состояние богоподобия, утраченное после грехопадения. Путь к сему вышеестесвенному богообщению назван святыми отцами умным деланием. На современный русский язык это словосочетание можно перевести, как духовное делание, (т.к. одно из значений слова ум в церковно-славянском языке это — дух, т.е. наивысшая часть человеческой личности).
Христианин легко может узнать путь умнаго делания из писаний отцов-исихастов, опытно познавших, что чрез богообщение достижимо обожение. Но сии святые мужи не измысливали какого-то новаго христианства, они основывались на учении предложенном Самим Христом и Его апостолами. При поверхностном взгляде на Священное Писание Ветхаго и Новаго Заветов может показаться, что там нет яснаго учения об умном делании, которое развивали в своих трудах отцы-исихасты. Но при внимательном чтении становится очевидным, что это учение в той или иной форме, излагается всем содержанием Священнаго Писания. И откровения Бога — человекам, и пророчества святых, и примеры из жизни угодников Божиих, и, конечно же евангельское служение Спасителя; все это научает страху Божию, любви к Богу, памятованию Бога, непрестанной молитвы, хранению умно-сердечной чистоты. Одним словом — научает умному деланию.
Особенно же Новый Завет учит не иному чему, как стяжанию Духа Святаго. А это, по словам преп. Серафима Саровскаго и есть цель христианской жизни. В поучениях Спасителя и апостольских посланиях обретаются прямыя и ясныя заповедания христианам: постоянно трезвиться и духовно бодрствовать; за все благодарить Бога; непрестанно молиться, на всяком месте и во всякое время. Возьмем, к примеру, 17-ю и 18-ю главы Евангелия от Луки. Здесь, в немногих словах и с помощью простых образов Спаситель излагает основы учения об умном делании. Так, сначала Божественный Учитель предуказует направление стремлений, для желающих приобщиться к дарованому Им спасению. Он говорит, что “не придет царствие Божие приметным образом... Ибо вот, царствие Божие внутрь вас есть” (Лук. 17,21). А вот как раскрывает практическо-аскетический смысл этих слов Спасителя, отец монашества преп. Антоний Великий: “Не приходите в страх, слыша о добродетели... Она не далеко от нас... дело ея в нас... Если бы добродетель была бы чем либо приобретаемым отвне;... трудно было бы стать добродетельным. Если же она в нас, то будем охранять себя от нечистых помыслов, и соблюдем Господу душу...” (Св. Афанасий Великий, “Житие Святаго Антония Велнкаго”; здесь и далее выделено — ин. В.). Разумеется, что сие относится только к возрожденным благодатию крещения сынам Православной Церкви.
Итак, Царствие Божие достижимо для чад Церкви в личностно-духовном богообщении. Но как к этому прийти на деле? На сей вопрос Господь отвечает притчей о суде, с которой и начинается следующая 18 глава. В этой притче Спаситель на примере вдовы, которая своими неотступными просьбами добилась помощи судьи, показывает что основным способом достижения благодатнаго богообщения является непрестанная молитва. На это значение притчи прямо указывает и сам св. евангелист Лука, поясняя, что Христос “сказал... притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать” (Лук. 18,1).
Но, так как не всякая молитва угодна Богу, то в следующей за сим притче — о гордом фарисее и смиренном мытаре, Господь научает, что только та молитва, которая срастворена чувством покаяния и смирения будеть услышена и привлечет к молящемуся благодать Духа Святаго. Не удивительно, что вслед за Спасителем и свв. отцы-исихасты так много и так охотно говорили о покаянной сущности непрестанной молитвы. Их общий и единогласный вывод заключается в том, что цель непрестанной молитвы не созерцание, а покаяние.
Вот как живо и просто излагает Господь самыя сокровенныя и глубокия истины духовной жизни. Возможно ли после этого не соглашаться с Преданием Церкви, говорящим, что Господь Сам, первый учил тому, что впоследствии стало именоваться свв. Отцами — умным деланием? Вот что пишет в связи с этим еп. Игнатий (Брянчанинов): “свв. Апостолы, получившие лично от Господа заповедь о непрестанной молитве, передавшие ее веруюшим, сами занимались непрестанною молитвою” (П.с.тв. том ИИ, СПб, 1886 г.). Состояние непрестаннаго и совершеннаго богообщения, в котором пребывали христианские святые вех времен, является лучшим свидетельством того, что умное делание всегда жило и плодоносило в лоне Православия. Хотя приходится признать и то, что большинство христиан, к сожалению, пренебрегали и пренебрегают сим богозаповеданным деланием. “Жития святых” говорят по этому поводу: “Внутреннюю молитву знали и в самыя древния апостольския времена, но со временем она была забыта почти всеми, кроме немногих подвижников-монахов, главным образом святых гор Афонской и Синайской. Причем наиболее высокие подвижники этой молитвы удостаивались видеть несозданный свет. Этот свет и есть проявление Божества. Его видели Апостолы на горе Фавор, во время Преображения Господня, видели и многие подвижники” (“Житие свят. Алексия Моск.” 12 февр., “Жития святых”, м. Таисия, т. 1, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н.1., США, 1983 г.).
При внимательном, умном чтении житийной литературы от взора не укроется, что жития святых, как бы напитаны ароматом умнаго делания. Упоминания о непрестанной молитве не бросаются прямо в глаза, но они неизменно присутствуют, как некий священный нимб освящяющий то или иное жизнеописание. Приведем несколько примеров из житий тех святых, которые хотя и были разделены во времени и пространстве, но были едины в святом делании непрестанной умно-сердечной молитвы. Так об ученике святого апостола Иоанна — священномученике Игнатии Богоносце, сообщается, что его “название "Богоносец" которое придавали святому другие и сам он употреблял о себе в посланиях, по его собственному объяснению, означало человека, "Имеющаго Христа в сердце"”, “он носил Бога в сердце своем и устах” (12 декабря, “Жития святых” Москва, 1903 г.)- Это богоношение ничто иное, как непрестанное моление.
О святом Макарии Египетском говорится в житии, что сей “преподобный непрестанно возносился умом в горняя”. Житие святого Ефрема Сирина повествует, что “в молитве святой пребывал непрестанно, днем и ночью”. Живший в конце XVИ — начале XVИИ вв. юродивый Прокопий Вятский “ночью со слезами покаяния непресnанно молился” (Память 21 дек.). Другой русский юродивый XVII века, св. Андрей Тотемский, принял подвиг юродства с благословения своего монастырскаго настоятеля. После чего, “с непрестанной молитвой на устах, с постоянной думой о Боге блаженный стал обходить окрестные города и обители”, при этом внишне он выставлял себя пред людьми безумным (Память 10 окт.).
И последний, с виду простой, но в действительности удивительный пример из жизнеописания новопрославленнаго свят. Иоанна Шанхайскаго и Сан-Францисскаго. Об этом архипастыре сообщается, что во время своей вечерней трапезы (как правило единственной) он не оставлял непрестанной молитвы, “ел... всегда с четками и при этом творил молитву”(“К 25 летию кончины Архиеп. Иоанна”, Иером. Петр /Лукьянов/, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. И., США, 1991 г.). Многия столетия отделяли свят. Иоанна от древних иноков Александрийскаго общежития, которые по описанию преп. Иоанна Лествичника “и за трапезою не престают от умственнаго подвига” непрестанной молитвы (“Лествица” сл. ИV, гл. 17), но мы наблюдаем полное единство их делания, вплоть до точнаго повторения. Более глубокое знакомство с жизнеописанием святителя Иоанна показывает, что он действительно уподоблялся древним подвижникам, своим непрерываемым благодатным богообщением. Не являются ли приведенные выше примеры вернейшим свидетельством живой преемственности исихазма в лоне Православия?
Для удобства уяснения христианскаго делания — непрестанной молитвы, которая, как уже говорилось, по сути, отождествляется с богообщением, скажем последовательно о ея видах, а затем о степенях ея совершенства.
Глава вторая. Виды непрестанной молитвы
Прежде всего укажем на то, что молитва, в понимании свв. отцов, это не просто какая-то словесная формула, а это состояние или чувство. По-преимуществу же она есть покаянное чувство к Богу. Уяснив сие, легко понять: почему в разное время и в разных местах подвижники умнаго делания употребляли не одинаковыя молитвы. Ведь главным были не те или иныя слова молитвы, а благодатные покайнные плоды, которые она приносила.
Основа основ христианских молитв это молитва “Отче наш”, преподанная Самим Спасителем, Его ученикам, просившим научить их молиться (Лук. 11; 1-4). Известны подвижники, как древние так и современные, молившиеся этой молитвой непрестанно. Однако учитывая то, что важной чертой непрестанной молитвы является ея краткость, нам должно считать, что евангельским примером непрестанной молитвы является молитва мытаря: “Боже, милостив буди мне грешному”. Ее преподал Сам Христос в разсказанной им притче о мытаре и фарисее. Этой молитвой, без сомнения, молились первые христиане, ее мы встречаем в употреблении у древних иноков Востока, ею советуют молиться и современные нам преподобные отцы. Молитва мытаря стала смысловым прототипом, тех разнообразных молитв, которыя использовали все последующие подвижники, ибо независимо от разности употребляемых слов, смысл непрестанной молитвы всегда оставался покаянным.
Учение Спасителя о непрестанной молитве, проповеданное Апостолами, нашло благоприятную для себя почву с появлением уединенников, то есть монахов, уходивших от соблазнов мира в пустыни, ради подвига покаянной молитвы. Там, в пустыне их личная покаянная молитва преображалась в молитву за все человечество, за весь мир. Молитвенное делание сих преподобных отшельников, хотя и разнилось в деталях, но было единым в стремлении к непрестанности. Книга “Лавсаик” еп. Палладия повествует, например, о монахах совершавших одну и ту же молитву около 100 раз в день (в данном случае монахами употреблялась длинная молитва, скорее всего избранный псалом Давида), иные же совершали по 300 молитв, а одна благочестивая дева даже до 700 молитв в день. Перед нами описание древних “иноческих келейных правил” — так это теперь называется.
Разумеется, что древние отшельники не прекращали умственной молитвы и после выполнения своего правила. Главной же целью их было стяжание постояннаго молитвеннаго состояния души. Этому учил и отец монашества преп. Антоний, который “всякому, приходившему к нему, иноку” кроме прочаго давал заповедь: “молись непрестанно” (Св. Афанасий Великий “Житие преп. Антония Великаго”; Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1966 г.).
Уединенная жизнь в пустынях и вертепах способствовала неразвлекаемой молитве поэтому некоторые древние пустынножители, по милости Божией, выучивая наизусть длинныя молитвословия (например, целую Псалтирь) использовали их, как непрестанную молитву, в форме непрестаннаго богомыслия. То есть они не нуждались в том, чтобы их непрестанная молитва непременно была краткой. Но следует признать такое делание труднейшим и приличным только совершенным. В древнейшем иноческом “Уставе Тавенисиотскаго общежития” говорится, — чтобы заученные тексты Священнаго Писания не оставались безплодными, иноки “обязывались ум свой занимать богомыслием, посредством чтения на память Псалтири или других мест Писания. Им предписывалось: в церковь ли идут или из церкви, в трапезу или из трапезы, дома ли сидят за работаю или работают в пекарне, в саду или в поле, идут ли путем куда, или плывут в лодке, — во всех обстоятельствах, — телом дело делать, а ум занимать каким-либо местом Писания (например, псалмами 3, 28, 36 и проч.)”. (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 130).
Из сего видно, что нередко древние делатели молитвы использовали для навыкновения в непрестанной памяти Божией один или несколько избранных псалмов. Особенное же распространение получил древнейший “Чин дванадесяти псалмов”. В начале котораго сказано, что эти двенадцать псалмов “пояху преподобнии отцы пустыннии во дни, и в нощи”. На Русь этот Чин “принесе от Святыя горы преподобный Досифей, архимандрит Печерский”. В псалмах сего Чина встречаются стихи прямо выражающие исихастическую традицию, хотя и были написаны они еще в ветхозаветныя времена. Но составлены эти псалмы были, безусловно, по наитию того же Духа Святаго, который вдохновлял и отцов-иснхастов новозаветнаго времени. Так, в этих псалмах говорится: “Тебе рече сердце мое: Господа вэыщу” (пс. 26); “Ты оставил еси нечестие сердца моего” (пс. 31); “Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей” (пс. 86); “Благословлю Господа на всякое время, выну (т. е. всегда) хвала его во устех моих.” (пс. 33) — удивительный стих, истинное исповедание непрестанной молитвы; “Воззваша праведныя и Господь услыша их. Близ Господь сокрушенных сердцем” (пс. 33); “Согреся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огн” (пс. 38) — это точное описание действия умной молитвы. Заметим, что под “поучением” свв. отцы всегда подразумевали непрестанную молитву (см. еп. Игнатий Брянчанннов, П.с.тв., т. ИИ); “Услыши молитву мою, Господи, и моление мое внуши” (пс. 38); “воспою славу Твою, весь день великолепие Твое... весь день спасете Твое” (пс. 70); “Еще же и язык мой весь день поучится правде Твоей” (пс. 70) — прообразовательное указание на непрестанную молитву.
Заключает “Чин двунадесяти псалмов” Великое славословие, где имеются такия утешительныя, для подвижников молитвы, слова: “во свете Твоем узрим свет”. Смысл этих слов становится ясным, если вспомнить православиое учение свв. отцов-исихастов о нетварном божесгвенном свете.
Нужно учитывать то, что в первые века христиане не располагали той обширной свято-отеческой литературой об умном делании, которой располагаем мы в конце XX в. Поэтому богодухновенная Псалтирь и другия книги Священнаго Писания были их главным источником для обучения непрестанной молитве. Но для них это не было академическое чтение, на манер совремеиных богословов отвлеченно изучающих творения свв. отцов. Нет, обучение прежних подвижников молитве, происходило непосредственно во время молитвы, т.к. они использовали Псалтирь — и для общественной, и для личной молитвы.
В писаниях наставников умнаго делания часто встречаются указания на то, что для занятий непрестанной молитвой можно использовать краткий (покаянный) стих какого-либо псалма, Именно эту практику и применяли многие древние подвижники. Пригодных для этой цели стихов в Псалтире отыщется немало. Например: “К Тебе Господи возношу душу мою” (пс. 24, 1); “Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей” (пс. 50, 3); “Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши Господи на помощь мне” (пс. 69,2) и прочее. Смысл применения таких кратких молитв в том, что оне способствуют сосредоточению, скорее запоминаются и переходят в навык.
Но царицей умнаго делания, безспорно, является молитва Иисусова: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. Она, по праву, признана свв. отцами, наилучшей во всех отношениях. Справедливо сказано, что она является кратким Евангелием, ибо в словах Иисусовой молитвы заложен глубочайший догматический и нравственный смысл. Она совмещает в себе: благовестие Спасителя, исповедание Его Сыном Божиим (чем свидетельствуется вера в Пресвятую Троицу), покаяние грешной души, просьбу о помиловании. Делатели молитвы пользовались, как полной Иисусовой молитвой, так и ея сокращениями. Часто встречается употребление сокращенной молитвы из пяти слов: “Господи Иисусе Христе, помилуй мя”. Это связано с апостольским высказыванием: “Хочу лучше пят слов сказатьумом моим... нежели тьму слов...” (1 Кор. 14,19):
Вторая часть молитвы также изменяется, иногда, таким образом: “Господи Исусе Христе, Боже наш, помилуй нас”, т.е. получается молитва за всех. Иногда во второй части молитвы упоминается Пресвятая Богородица, Ангел-Хранитель или кто-либо из святых: “Господи Иисусе Христе, Богородицею помилуй мя”, “Господи Иисусе Христе, молитвами Ангела-Хранителя моего, помилуй мя” и так далее. Однако на практике отцы-исихасты предпочитали не менять часто избранную молитву, но преуспевать в непрестанном делании одной какой-то полюбившейся, или указанной духовником, молитвы.
Особое место в умном делании занимает Богородичная молитва: “Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших”. Среди делателей молитвы, хотя и не так часто, но все же встречаются те, кто молились сей молитвой непрестанно или, по крайней мре, чередовали ее с молитвой Иисусовой. Так старец Парфений Киево-Печерский (XИX в.) наставлял своих учеников: “Иисусову молитву твори, примешивая к ней Богородичное обрадование”. Известно, что преп. Серафим Саровский заповедал дивеевским сестрам, и вообще всем желающим, обходить вокруг Дивеева, исполняя Богородичное правило: 150 молитв “Богородице Дево...”. Интересно то, что все акафисты Богородице, как правило имеют около 150-ти “Радований”, т. к. каждый икос акафиста включает в себя несколько возглашений Богородице, начинающихся со слова: “Радуйся”. Например: “Радуйся, Приятное молитвы кадило”, “Радуйся, Огненный столпе, наставляяй сущия во тьме” и т. д. Поэтому исполнение Богордичнаго правила, тоже включающаго в себя 150 “Радований”, как бы заменяет собою прочтение акафиста, и позволяет молящемуся навыкнуть Богородичной молитве, чтобы молиться ею непрестанно. Исполнение Богородичнаго правила способствует также более глубокому проникновению в смысл слов молитвы.
А смысл сей молитвы, по своей глубине, может равняться даже с молитвой Иисусовой. Так, в первых словах молитвы “Богородице, Дево” — заключено православное богословствование о Матери Божией и о воплотившемся Богочеловеке, обличающее ересь Нестория и других еретиков. Две следующия части молитвы составлены из: 1) Архангельскаго благовестия Богородице: “Радуйся, Благодатная, Господ с Тобою; Благословенна Ты в женах” (Лук. 1, 28); и 2) приветствия, которым, по наитию Духа Святаго, встретила прав. Елизавета пришедшую к ней Деву Марию: “Благословенна, Ты в женах и благословен плод чрева Твоего” (Лук. 1, 42). Таким образом молящийся Богородичной молитвой держит свой ум, всегда погруженным в евангельския события. Заключает сию дивную молитву исповедание Христа истинным Спасителем человеков: “яко Спаса родила еси душ наших”.
Святые отцы особенно полезным считали прибегать к Богородичной молитве, во время нашествия хульных и блудных помыслов, ибо враг часто воздвигающий на подвижников эту брань, бежит от них в страхе, прогоняемый Пречистой Девственницей. Недаром мы ублажаем Богородицу следующими словами: “Напастей Ты прилоги отгоняеши и страстей находы, Дево...”(“Канон молебный Пресвятой Богородине”, Песнь 8).
Исполнение Богородичнаго правила имеет и то преимущесгво, что молящийся постоянно памятуя о Приснодеве, вдохновляется ея примером, ибо Она с юных лет была делательницей непрестанной молитвы. Так, в “Каноне Страстем Христовым” имеется молитва Пресвятой Богородицы ко Господу Иисусу, являющаяся дивным образцом для всех делателей Иисусовой молитвы: “Не остави Мене едину, печали исполнену, но вскоре утеши Мя, Утешение Мое, — Дева рече. Аз же что воздам Тебе, Иисусе Мой? вниде в сердце Мое, да не к тому Аз, но Ты во Мне живеши в Аз в Тебе” (Песнь 9. Тропарь на “и ныне”).
Тексты православнаго богослужения, часто составлявшиеся святыми песнописцами, подвизавшимися в умном делании, по этой причине впитали в себя элементы кратких молитв использовавшихся подвижниками в умном делании. Например, в “Акафисте ко причащению Святых Христовых Таин”, последним, повторяющимся припевом, служит дивная по глубине и красоте краткая молитва: “Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини мя с Собою на веки”. А многочисленные припевы “Акафиста Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу”, являются такими краткими молитвами, каждая из которых может существовать и отдельно, т. к. все оне обладают законченным смыслом. Все оне суть также разновидности молитвы Иисусовой. Например, 3-й икос акафиста оканчивается следующими припевами:
“Иисусе, освети мя темнаго.
Иисусе, очисти мя сквернаго.
Иисусе, возведи мя блуднаго.
Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя”.
Обилие кратких молитв в богослужебных текстах имеет и ту цель, чтобы через общественное богослужение постепенно подготовлять молящихся к занятию непрестанной молитвой. А также это должно напоминать молящимся в храме, что не подобает никогда оставлять внутреннюю краткую молитву. Многие, конечно, возразят: “Ну, а это-то зачем? Непрестанной молитвой можно заниматься вне богослужений, ну, а в храме достаточно молитвы общей...”. Такое мнение укоренилось у нас из-за утраты мировоззрения, присущаго свв. отцам прежних времен. Св. Василий Великий, например, учил, что молитвословие имеет в себе две стороны — “самое молитвословие и движущуюся, во время его, в сердце молитву. Первое составляет чин и порядок псалмопений, в церкви или дома, а второе благоговейное к Богу устремление ума и сердца. С псалмопением должна быть неразлучна молитва, так что первое и цены не имеет без последней; последняя же возможна без перваго” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 309).
Думается, что если бы в наше малодуховное время, когда прежняя полнокровная христианская жизнь, зачастую воспринимается нами исключительно с внешней стороны, вдруг явился бы свят. Василий Великий и сказал, что наши пышныя богослужения, наши прекрасные хоры, наши благолепные храмы имеют малую цену в глазах Божиих, если мы пренебрегли непрестанной внутренней молитвой, то мы, наварное, ответили бы ему с усмешкой, словами самонадеянных языческих мудрецов: “об этом послушаем тебя в другое время” (Деян. 17, 32). Правду сказать — и ученики св. Василия Великаго недоумевали — как соблюдать неразсеянным молитвенное внимание, на что богомудрый пастырь отвечал, что на возможность такой неразвлекаемой молитвы-богомыслия указал “тот, кто сказал: "Очи мои всегда ко Господу" (пс. 24, 15), и"Всегда видел я пред собою Господа... " (пс. 15,8)” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 313).
Самая распространенная краткая молитва перешедшая из келейных правил в общественное богослужение это молитва “Господи помилуй”, которая поется ликом и после большинства ектений, и просто читается между другими молитвословиями. В богослужениях она часто повторяется по 40 раз, что напоминает о непрестанности моления. “Господи помилуй” есть не что иное, как сокращенная Иисусова молитва. Она рекомендуется некоторыми свв. отцами новоначальным, при вступлении в подвиг непрестанной молитвы. Ее легче удерживать в уме и за богослужением, чтобы успешно следить за читаемыми в храме молитвословиями.
Другими подобными краткими молитвами являются следущия: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу... ” и проч.; “Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе”; молитва Святому Духу. Еще одной такой молитвой является краткое молитвословие употребляемое в начале некоторых богослужений, если нет священнослужителя — “Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас” — это, тоже разновидность Иисусовой молитвы. Другая молитва, сродная с Иисусовой молитвой по смыслу: “Боже, милостив мне буди и прости мя блуднаго за имя Твое святое”. Глубоким христианским смирением веет от сей молитвы, молящийся, как бы признает себя недостойным даже произнести имя Сына Божия, но ради него просит о помиловании. Не случайно сия молитва входит в покаянное “Правило от осквернения”, где читается пятьдесят раз с земными поклонами. Указанная молитва, как и молитва Иисусова имеет своим основанием в Евангелии заповедь Спасителя — молиться во имя Его (Иоан. 14; 13,14).
Еще одна краткая молитва: “Боже очисти мя грешнаго” — читается, во время великопостных богослужений, по 12 раз вслед за молитвой преп. Ефрема Сирина. Вошла в богослужения и краткая молитва преп. Иоанникия — “Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый...”. Этой молитвой преп. Иоанникий молился непрестанно. Непосредственно с Иисусовой молитвы начинаются “Молитвы утрения”.
Вдохновляет на подвиг непрестанной молитвы — молитва “Трисвятое”: “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас”. Как известно в IV в. по Рождестве Христовом в Константинополе один отрок был восхищен на Небо, где лицезрел ангелов непрестанно славословящих сей молитвой Господа. С тех пор эта молитва вошла в богослужебное употребление (только с добавлением слов — “помилуй нас”), Она призвана вдохновлять верующих на подвиг непрестанной молитвы, по примеру святых ангелов. Вообще же благодаря описанному чудесному случаю людям было открыто, что непрестанное славословие есть образ жизни небожителей. Из кратких молитв Богородице наиболее часто употребляющимися в богослужении являются следующия: “Богородцце Дево”, “Достойно есть” и “Пресвятая Богородице, спаси нас”. Последняя часто употребляется, как припев в канонах.
Можно было бы привести еще множество подобных примеров, но сказаннаго достаточно, чтобы увидеть, что краткая молитва стоит как бы в центре православнаго богослужения, хотя мы часто и не замечаем ея и принебрегаем ею, наспех проговаривая. В то время, как по мысли святых отцов — навыкновение в краткой непрестанной молитве есть одна из главных целей богослужения. Ибо, как писал преп. Венедикт Нурсийский в своем Уставе: “Да ведаем..., что не за многоглаголание услышаны бываем, а за чистоту сердца, сокрушение и слезы. Почему молитва должна быть кратка, но чиста и искрення...” и непрестанна. “В собрании же всячески да укорачивается молитва...”, дабы помыслы не разсеивались-в много-глаголании (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 617). Эти слова сказаны, конечно не в том смысле, что нужно сокращать богослужения, но нужно чаще прибегать к краткой молитве, как способствующей скорейшему усвоению навыка непрестаннаго богообщения.
И пусть никто не удивляется этим словам преп. Венедикта, ибо не только православное богослужение, но вообще вся жизнь христианская имеет своей первейшей целью стяжание непрестаннаго молитвеннаго богообщения. “В развитии навыка к внутренней молитв заключается вся сущность христианскаго подвижничества” (“Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.).
Глава третья. О восхождении в умном делании
Мы, современные христиане, к сожалению, часто забываем о том сокровище, которым обладаем. Ведь это применительно к нам, чадам Церкви Христовой, сказал Бог: “Я —Господь ... явлю на вас святость мою... И дам вам сердце новое и дух новый дам вам; и возьму из плоти вашей сердце каменное, и дам вам сердце плотяное. Вложу внутрь вас дух Мой...” (Иезек. 36; 23,
27). На всех приобщившихся к Телу Церкви, посредством святого крещения, уже лежит отблеск Фаворскаго света, в каждом из нас ест залог преображения и обожения. Всякий христианин заботящийся о своем спасении стремится как можно чаще освящаться, по крайней мере, двумя из семи основных таинств Церкви: исповедью и причастием. Но почему же многие из нас пренебрегают той благодатной частью церковной жизни, которая и пророками, и свв. отцами тоже именовалась таинством? Почему мы небрежем о непрестанной, внутренней молитве? Это ведь о ней сказано святым отцем: “молчание есть таинство будущаго века”. Это ведь во время такой молитвы Сам Спаситель преобразился перед учениками на горе Фавор, пред`указуя и нам путь к обожению. И вот, что о ней в восхищении говорил преп. Ефрем Сирианин: “Великое чудо, братия, — человек перстный с Богом беседует в молитве своей” (“Слово о любви и о умилении”). Но не всякая молитва есть таинство, сие справедливо лишь по отношению к благодатной, святой молитве. Потому и сказал св. Иоанн Златоуст: “соделай таинством твою молитву”.
В чем же сие таинство? В том, что за непрестанную покаянную молитву нашу, Господь благодатию Духа Святаго, преображает, освящает и обожает нас. Здесь таинство велие, ибо посмотрите, как дивно искра благодати получаемая христианами при крещении, превращается в душе делателя непрестанной молитвы, в пылающий факел Духа Святаго. Не отменяет и не заменяет молитвенное делание других таинств Церкви, более того — не крестившись, не миропомазавшись, не исповедуясь, не причащаясь — невозможно даже и приступить к деланию непрестанной молитвы. Но и напротив — не сможет сохранять благодать тот, кто получив ее в церковных таинствах, и как бы затеплив лампаду в своей душе, после в сию лампаду не подливает елея непрестанной молитвы. Лампада его потухнет.
К тем же, кто решились пойти путем непрестанной молитвы Господь простирает небесную лествицу. Какия же ступени или степе ни имеет она? Свв. отцы опытно проходившие умное делание, каждый из своего опыты, указывали разное число таких степеней восхождения. Но мы, основываясь на их опыте скажем, что все эти молитвенныя состояния сводятся, к двум основным. Первая степень — молитва делательная, т. е. такая, которая требует понуждения. Проходящие сию молитву, вступают на следующую ступень только тогда, когда молитва нудительная начинает, по благодати Божией, двигаться в них без принуждения.
Посему степень вторая есть молитва самодвижная. Не все сподобляются достичь сей степени, а достигающим ея, порой, требуются на это многие годы молитвеннаго труда. Однако и пребывающих на первой ступени делания, Господь не оставляет без утешения. Даже немного потрудившийся, иногда, бывает утешен так, что сердце его навсегда прилепляется к молитве Иисусовой. И он уже постоянно желает творить ее. Непрелестное утешение Господне всегда бывает тихое, срастворенное покаянием, располагающее к мыслям смиренным, а не гордым, к размышлениям самоуничижающим, а не мечтательным. Опытно проходящий умную молитву знает, что плоды ея приходят незаметно. Перед молящимся не разверзаются небеса, не гремит гром, не сотрясается земля, но вдругь, по прошествии какого-то времени делатель примечает в себе благия изменения. “Невидимое солнце правды — Богь испущает и лучи невидимые, но познаваемые явственным ощущением души: они исполняют сердце чудным спокойствием, верою, мужеством, кротостью, милосердием, любовью к ближним и Богу. По этим действиям, зримым во внутренней сердечной клети, человек признает несомненно, что молитва его принята Богом... Вот начало оживления души для Бога и блаженной вечности” (Еп. Игнатий, П.с.тв., т. 2, “Дух молитвы новоначальнаго”).
Самодвижная молитва, достигаемая на второй ступени это и есть, собственно, молитва непрестанная. Стяжавший ее, познает справедливость слов богоглагливаго Ефрема Сирина, который говорить: “Что равносильно сему блаженству, когда душа молящаяся Богу, Его Самого отражает в себе, как в зеркале? Когда душа, братия, вожделевает Бога, тогда в молитве своей непрестанно созерцает Его, и о Нем помышляет ночь и день” (“Слово о любви и об умилении”). Но довольно об этом. Дабы нам, приступающим к непрестанной молитве, не увлечься помыслами о будущих наградах, забывая о предстоящем нам делания покаяния. Забыв, что непрестанная молитва есть делание покаяния — не избежим обольщения.
Что же скажем о том, что превыше, названных двух степеней умно-молитвеннаго восхождения? Как выразим словами сокровенное? Ведь те, кто взошли на сию высшую ступень, также ныне редки, как цветы лютой зимой. Ибо прежде чем на сердце сих избранников станет сладко, как мед, они должны проглотить свиток непрестанной покаянной молитвы, на котором написано: “плач и стон, и горе” (Иезек. 3,3:2,10). Потому мы и сказали только о двух степенях молитвы, ибо то, что бывает после уже не просто молитва, но плод ея, уже не мольба, но отвт Божий, это свет преображения горящий в сердце, непрестанно искавшем просвещения светом смирения...
Следует сказать несколько слов о том, что при переходе от первой степени молитве ко второй — происходит само-схождение ума в сердце или соединения ума с сердцем. Это трудно объяснимо и познаваемо только опытом. Но нам, как новоначальным должно знать, что свв. отцы строго запрещают: насильно сводить ум в сердце, ибо сомосхождение ума в сердце совершится тогда, когда будет на то воля Божия. На первой ступени молитвеннаго делания мы должны лишь устремлять внимание молящагося ума по направлению к сердцу, “сущность молитвы состоит в том, чтобы молиться умом в сердце..., сообразно с этим и ум наш должен быть направлен в сердце” (Архиеп. Феофан Полтавский). Говоря образным языком святых отцов: мы должны стоять умом сверху сердца (над ним) и стучать молитвой во врата его. Направление внимания должно быть непременно направлено сверху вниз, но ни в коем случае оно не должно исходить из области чрева, по направлению к сердцу.
Теперь объясним некоторыя частоупотребляемыя названия, относящияся к Иисусовой или сродным с ней молитвам. Молитва умная — так называется всякая внимательная, осмысленная молитва, когда ум молящагося вникает, вмещается в слова молитвы. Молитва телесная — то есть гласная или произносимая языком без голоса, она должна быть непременно умной. Особенно полезна она новоначальным. Молитва художественная — так называют делательную непрестанную молитву, потому, что она достигается, а потом и поддерживается, великим и искуссным молитвенным трудом. В частности, умное художество включает в себя, наряду с Иисусовой молитвой: постоянное очищение помыслов и жизнь по евангельским заповедям, или, что то же — жизнь по совести. Важной составляющей частью жизни по заповедям является смиренное перенесение посылаемых скорбей.
Очищение помыслов называется также трезвением или вниманием, и заключается: 1) в немедленном отсечении приходящих нечистых помыслов и 2) в удерживании памяти Божией, сиречь непрестанной молитвы.
Вот один из возможных художественных приемов отсечения помыслов, который, основываясь на собственном опыте, часто предлагал духовным чадам, архимандрит Св.-Троицкаго монастыря в Джорданвилле о. Антоний (Ямщиков, +1994 г.): “Не забывайте при обуревании помыслами неприемлимыми — как бы встряхивать головой и произносить молитву Иисусову” (“Православная жизнь”, №12,1996 г.).
Другим испытанным средством борьбы с помыслами является их частое (желательно каждодневное) исповедание, именуемое откровением помыслов. Это достижимо, если есть возможность постояннаго общения с духовником, который и сам проходит подвиг умнаго делания. Отсутствие опытнаго духовника может отчасти быть заменено взаимным советом с единомысленным братом, но в этом случае нужно особенно тщательно и внимательно проверять свою молитвенную жизнь писаниями свв. отцов. Хотя эта обязанность не снимается и с имеющих духовнаго руководителя, при правильной духовной жизни и они должны сравнивать советы духовника с писаниями свв. отцов (конечно, без заведомаго предубеждения к духовнику). Если нет возможности часто исповедываться, то можно руководствоваться следующим наставлением преп. Антония Великаго: “Пусть каждый... замечает и записывает свои поступки и душевныя движения, как бы с намерением сообщать это друг другу; и... стыдясь известности непременно перестанет грешить” (Св. Аванасий Великий, указ. произведение). Разумеется, на ближайшей исповеди записанные греховные помыслы необходимо поисповедывать, хотя бы в целом. Ценным для нашего времени является указание Преосвященнаго Игнатия (Брянчанинова), что “те иноки, которые не могли действовать против греха постоянною и учащенною исповедию греховных помыслов по неимению старца, действовали против него постоянною и учащенною молитвою” (Еп. Игнатий, П.с.тв., т. ИV, изд. 1867 г.). Это указание, безусловно, относится и к мирянам.
Ныне многие пренебрегают непрестанной молитвой, по той причине, что из-за нея, якобы, можно впасть в прелесть. Такие люди успокаивают себя той отговоркой, что им, как новоначальным невозможно заниматься умно-молитвенным деланием... Но, ведь, каждый совершенный подвижник был когда-то новоначальным, потому страхования против непрестанной молитвы есть дело лукаваго. Единственная опасность, грозящая не только новоначальным, но и совершенным; не только делателям Иисусовой молитвы, но и тем, кто молится исключительно по молитвослову — заключается в гордыне, самомнении и превозношении при молитве. Но эти состояния не из молитвы проистекают, а из падшаго человеческаго естества прельщаемаго диаволом. Защита от этих состояний состоит в том, чтобы искать в непрестанной молитве только одного дара — зрения своих согрешений, и только одного плода — очищения от страстей. А иначе не миновать прелести. Прелесть же по слову архиеп. Феофана (Быстрова) “состоит в том, что человек начинает порываться жить выше своей меры. Еще не очистившись от страстей, стремится к жизни созерцательной, мечтает о духовно-благодатных наслаждениях. В этом случае человека постигает гнев Божий, который состоит в том, что от человека за высокоумие отступает благодать Божия, и он подпадает под влияние лукаваго” (“Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.). Подведем итог сказаннаго. Вот четыре основных святоотеческих правила, держась коих, мы, с Божией помощью, можем преуспевать в умно-молитвенном делании. Будем ежедневно приводить их себе на память:
1. Имей решимость заниматься непрестанной молитвой.
2. Твое молитвенное делание должно быть неотступным.
3. Советуйся с духовником (сотаинником) об успехах и неудачах молитвеннаго делания.
4. Ищи в молитве только покаяния.
Итак, делатель молитвы, содержи сии четыре: решимость, неотступность, совет и покаяние. Господь, да поможет всем, ради Него приступающим ко святому таинству непрестаннаго молитвеннаго богообщения.
Глава четвертая. Внешняя сторона молитвеннаго делания
Хотя непрестанная молитва способствует перерождению плотяных людей и уподоблению их безплотным ангелам, но и она, как и все в сотворенном мире, связана с определенными внешними формами. Мы имеем ввиду различные уставы о молитве (ежедневныя молитвенныя правила), а также и другия внешния средства, помогающия делателям преуспеть на поприще молитвы.
Четки
Верным спутником всякаго делателя молитвы (особенно начинающаго) являются традиционныя четки, иначе именуемыя: вервица. Историческими предшественниками четок были, например, камушки, пальцы руки и прочее. То есть что-либо такое, с помощью чего можно было отсчитывать нужное число молитв при исполнении молитвеннаго правила. Еп. Палладий повесгвует о древнем египетском подвижнике авве Павле, который совершая свое правило клал за пазуху нужное число камней и при совершении каждой очередной молитвы выбрасывал камень.
Вообще, четки возможно уподобить пророческому жезлу. В ранних описаниях одежды иноков часто упоминается о том, что они должны носить с собой жезл или посох (палку). Например преп. Иероним в предисловии к правилу преп. Пахомия перечисляя важнейшия вещи монаха, полагавшияся ему, называет среди них и посох (палку). Можно предположить, что в древности иноки совершали непрестанную молитву, по специальным зарубкам на посохе, т.е. посох был своеобразными четками. На сию мысль наводит, например, то, что преп. Иоанн Кассиан Римлянин пишет в своем уставе о монашеском жезле — слова вполне приложимыя к четкам. Или даже только к четкам. Он пишет: “ношение его (т.е. жезла — ин. В.) духовно внушает инокам, что они никогда не должны без орудия ходить среди стольких псов страстей, лающих вокруг, и среди стольких невидимых зверей нечистых духов, об избавлении от которых молясь, блаженный Давид говорит: "не предаждь Господи, зверем душу исповедующуюся тебе" (Пс. 73, 19), но когда они нападают и злятся на нас, отражать их, далеко прогонять и истреблять знамением креста и постоянною памятию о страстях Господних...” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 526). Из этого отрывка ясно видно, что жезл, каким-то образом, прямо способствовал сохранению постоянной памяти Божией, т.е. непрестанной молитвы. А с помощью нея иноки и призываются преп. Кассианом — противостоять нечистым помыслам. Трудно себе представить: как этому мог способствовать посох сам по себе? Но все становится ясным, если допустить, что посох в древности, неким образом, заменял вервицу, вошедшую во всеобщее употребление позднее.
Соответственно мы вправе сказать, что современныя четки символизируют собой древний иноческий жезл, восходящий к жезлам ветхозаветных пророков и являющийся знаком посвящения на служение Богу в духе и истине. Как мы видели, преп. Кассиан говорит о монашеском жезле, как об оружии в духовной брани, — точно также именуются четки в чинопоследовании монашескаго пострига, когда при вручении их новопостриженному игумен говорит: “Приими, брате... меч духовный, иже есть глагол Божий, ко всегдашней молите Иисусове...”. “И благословив вервицу десницею, подает новоначальному...” (“Последование малаго образа, еже есть мантия”).
Однако, четки, в том виде какими мы знаем их ныне, стали общеупотребимы с распространением устава св. Василия Великаго. Именно в его византийских монастырях V века вервица была в широком употреблении. Скорее всего, св. Василий Великий заимствовал четки у египетских отцов.
Как мы уже говорили более древнее название четок: вервица, что собственно означает веревку, образующую замкнутый круг, и первоначально имевшую 103 узелка. Замкнутый круг четок символизирует собой непрестанность молитвы. Современныя четки имеют, обычно, 100 узелков, разделенных на десятки или на четверти (т.е. по 25 узлов) специальным-, более крупным узлом. Перебирая узелки молящийся творит непрестанную молитву. Иногда молящийся дойдя до крупнаго разделительнаго узла читает Богоро-дичную молитву или молитву “Отче наш”. Для Богородичнаго правила, содержащаго 150 молитв, применяют соответственно и четки со 150 узлами.
Вообще четки употребляются, как для отсчета нужнаго числа молитв установленнаго правила, так и для непрестанной молитвы без счета. В последнем случае четки помогают удерживать молитву в памяти. Известен также и такой способ молитвы по четкам: на каждом узелке молящийся прочитывает не всю молитву, как это обычно делается, а лишь одно слово молитвы. Это позволяет лучше сосредоточиться на словах молитвы.
Относительно происхождения вервицы существует древнее монашеское предание относящееся, как думается, ко временам — ранее св. Василия Великаго. По преданию: один инок сплел себе вервицу, но диавол, желая помешать делателю непрестанной молитвы, развязал все узелки на четках монаха. Инок опять сплел четки, но диавол вновь их расплел. Так повторялось несколько раз. Но вот ангел Божий предстал пред монахом и показал ему особый способ плетения узла на четках, характерный тем, что вервь в узелке перекрещивалась несколько раз крест-накрест. Сь тех пор диавол, трепещя пред крестом, уже не смел расплетать узлы на четках. Способ данный ангелом используется при плетении четок до сего дня.
Древний русский обряд выработал свой тип четок именуемый лестовка или лествица (т. е. лестница). Лествица символизирует восхождение молящагося от земли на Небо. Ступеней лестовки — 109. Сто малых ступеней именуются не узелками, как у вервицы, а бобочками. Если обычная вервица плетется из шерсти, то лестовка шьется из кожи. Интересно отметить особый символизм лестовки. Мудрость ея изобретателя состояла в том, чтобы в ея символах выразить основы христианскаго вероучения. А так как русское благочестие выработало обычай иметь четки не только монахам, но и всем мирянам, то символизм лестовки способствовал уяснению и сохранению без искажений основ вероучения людьми некнижными и простыми.
Напомним, что лестовку пользовали такие великие делатели молитвы, как преп. Серафим Саровский. Его часто изображают на иконах именно с лестовкой в руках. Приведем здесь отрывок из “Сказания о лестовке и о молитве Иисусовой”, с надеждой на то, что эти древне-русския четки вызовут интерес у современных христиан. И хотя сие сказание не лишено некотораго оттенка простонародности, но оно точно передает дух Святой Руси, всецело устремленной к возвышенному идеалу обожения.
“Лестовка имеет 4 лапостка, коими исповедуются четыре евангелиста (лапостки — треугольные кусочки кожи, обшитые материей. Они пришиваются в месте соединения двух концов лестовки, там где у обычных четок имеется шерстяное кропило-кисточка —ин. В.), обшивка около лапостков — евангельское учение... 9 крупных ступеней означают 9 чинов ангельских”. Начало и конец лестовки имеют промежутки без ступеней, это символ земли и Неба. Лестовка разделяется на четыре неравных части. Об этих частях говорится: “12 ступеней — 12 апостолов с Господом ходили. 38 ступеней — 38 недель Богородица во чреве Христа носила. 33 ступени — 33 года Господь по земле ходил. 17 ступеней — 17 пророчеств о Христе было. Подобает христианину всегда лестовку в руках держати и молитву Иисусову непрестанно творити; и в церкви и дома, и на торгу ходишь, стоишь ли, сидишь ли, и на всяком месте. Творити же молитву тако: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Кто молитву сию Иисусову творит непрестанно, како воздухом дышет, то... после третьяго же года ... внидет в него и обитель в нем сотворит Святая Троица. И поглотит молитва сердце человеку тому и сердце поглотит молитву. И станет взывати непрестанно сию молитву днем и нощию. И будет свободен человек той от всех сетей вражиих. Хочешь ли, брате, научитися умственной молитве сердечной? Внимай прилежно. Прежде бо тебе подобает говорить молитву Иисусову негромко вслух тихим гласом. Когда же насытятся уста произношением молитвы , тогда глас стихает. Затем шепотом продолжается. И тогда умом подобает взирати и приникати к произносимому в гортани. Таковым образом, как бы сама собой начнет приходити в движение и действовати умственная сердечная молитва, на всяко время, во всяком деле, на всяком месте. Вначале противу воли подобает творити молитву, принуждая себя усердно, и егда навыкнет, то станет, аки птица парящая, сама обращатися в уме человека...”. Вот такое возвышенно-поэтическое завещание о лестовке и о молитве Иисусовой оставил нам неведомый древне-русский инок.
Уставы
Церковное предание повествует нам, что ангел давший преп. Пахомию Великому Устав о молитве, сказал при этом, что он дал этот легко исполнимый устав для слабых, чтобы они “без отягощения, могли выполнять правило; совершенные же не имеют нужды в уставе; ибо пребывая наедине в келлии, они всю жизнь свою проводят в созерцании Бога. Устав дал я тем, — говорил ангел — у которых ум еще не зрел, чтобы они, хотя, как не покорные рабы, по страху к господину, выполняя общее правило жизни, достигали свободы духа” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892г.,стр. 16).
Об этом же пишет преп. Венедикт: “Богослужения... у египтян (т. е. у египетских монахов — ин. В.) самоохотно совершаются без перерыва во все продолжение дня вместе с рукоделием. Ибо они, днем, занимаясь постоянно рукоделием в кельях своих... в каждый момент примешивая к нему молитвы и моления, все время дня, как выходит, проводят в молитвах, тогда как мы совершаем их в определенные часы” (“Древние иноческие уставы”, Москва, 1892 г., стр. 543).
Итак, устав совершенных — постоянное богообщение, непрестанная молитва. Но путь к этому блаженному состоянию проходить через выполнение устава заведеннаго в том или ином монастыре, а для мирян через исполнение ежедневнаго молитвеннаго правила.
Все уставы иноческих молитвенных правил имеют основанием изложение подобнаго правила в Следованной псалтири. Кроме повечерия, канонов, четырех кафизм и пророческих песен оно включает в себя 300 поклонов, 600 молитв Иисусовых и 100 Богородице. А для немощных и новоначальных правило сокращалось до трех кафизм, ста поклонов, трехсот Иисусовых молитв и ста Богородице, прочее же оставалось неизменным. Несмотря на то, что полное правило предлагаемое Следованной псалтирью было довольно трудным, его неукоснительно исполняли во многих скитах и монастырях. Например, в Соловецком монастыре; в бытность там преп. Елиазара Анзерскаго. Интересно свидетельство преп. Елиазара, что тем кто “не умел грамоте” т.е. не мог вычитывать келейные каноны и прочее, полагалось в день 3000 молитв Иисусовых, 300 Богородице и 300 поклонов. То есть на 400 молитв Иисусовых больше чем требует правило в Следованной псалтири. (“Соловецкий патерик”, СПб, 1873 г.).
Что касается других монастырей, то их келейныя правила разнообразны, но суть остается одна: приучить монаха к непрестанному молению именем Иисуса. Особенно ценным, в этом смысле, является обычай практиковавшийся во многих монастырях: проводить чин келейнаго правила купно всей братии в храме. Такое правило состояло в устном вычитывании какого-то количества сотниц молитвы Иисусовой, с присовокуплением молитв Богородице, Ангелу Хранителю и др. Проводилось правило следующим образом; настоятель (по другим уставам чредной иеромонах или чтец) выходил на средину храма или на амвон и читал вслух, неспешно Иисусовы молитвы, с поклонами или без таковых, а братия повторяла молитвы про себя. Когда же, согласно правилу, приходила очередь умных, безгласных молитв, то в храме наступала благоговейная тишина и каждый молился умно. Затем возобновлялись гласныя молитвы и так далее.
Время для исполнения правила выбиралось в разных местах иное. Наиболее целесообразным представляется обычай проводить такое келейное правило в полночь, т.к. ночное время особенно способствует сосредоточенной, непарительной молитве.
Глава пятая. Заключение
Возможно, читатель заинтересовавшийся молитвой Иисусовой задастся вопросом: “С чего же начать? Как приступить к деланию непрестанной молитвы?”. Действительно: как?
Вновь повторим, что в основание молитвеннаго делания необходимо полагать смиренное самовоззрение и поиск духовнаго наставника.
Но ведь ныне крайне редки те, кто всего себя посвящал бы деланию непрестанной молитвы. А посему крайне редки не только в миру, но и в монастырях, опытные в Иисусовой молитве наставники. А как новоначальному послушнику навыкнуть молитве, если в его монастыре не заведено уставом совершать общаго правила Иисусовой молитвы? Да если такое правило и есть, как не утратить интереса к молитве, когда станет ясно, что она требует духовнаго труда и немалаго.
Ведь многим современным инокам, по собственному опыту известно, что сначала почти всякий новоначальный послушник узнав об умном делании с жадностью берется за молитву Иисусову, благодать Божия споспешествует ему. Но проходит время и монах отступает от молитвы, все потому, что она требует труда ежедневнаго и неленностнаго. Увы, к духовному труду мы не привыкли... И остаются четки в руках монаха простым украшением. Иногда на службе вспомнит он о молитве Иисусовой, прочтет ее несколько раз, да и позабудет. А ведь, святые отцы говорят, что молитва дается только молящемуся.
Но, слава Богу, и в наши духовно-скудныя времена есть с кого брать пример. О святителе Иоанне Шанхайском и Сан-Францисском мы уже говорили в начале этой работы. Кроме него в наше время были, конечно, и многие другие известные и безвестные делатели молитвы. Яркой звездой на небосклоне непрестанной молитвы был архиепископ Феофан (Быстров). Его жизнь пришлась на смутные годы конца XИX и начала XX вв. Он вполне разделил судьбу гонимой от богоборцев Церкви Российской; вынужденно покинул Россию и жил в изгнанничестве в Европе. На первый взгляд жизнь в условиях гонений и странничества не слишком располагает к занятию умным деланием. Но в действительности здесь существует обратная зависимость: именно умное делание и непрестанная молитва лучше всего могут помочь делателю претерпеть все жизненныя напасти. И вот в бурлящей политическими событиями Европе архиепископ Феофан удаляется в затвор. Поселяется в естественной пещере находящейся на земле его духовных чад живших на юге Франции. Там он посвящает остаток дней умному деланию. Мирная кончина архиерея-затворника последовала в 1940 году.
Но не только в затворе, а и ранее, с самой молодости владыка Феофан подвизался на поприще непрестанной молитвы. Это видно из его писем к духовным чадам. Приведем несколько цитат, представляющих особую ценность для нашего времени: “До тех пор, пока мы не достигнем пристани безстрастия, необходимо нам вести борьбу и со страстями и с помыслами... Успешной борьба бывает лишь тогда, когда она ведется правильно. А правильной она бывает тогда, когда мы надеемся победить свои страсти и помыслы не своей силой, а силой божественной. Для этого и необходимо нам постоянно призывать себе на помощь Господа, через непрестанное призывание имени Божия...” (Письмо 23; “Письма архиепископа Феофана Полтавскаго и Переяславскаго”, Св.-Троицкий монастырь, Джорданвилл, Н. 1., США, 1976 г.). “Вы говорите, что вам не нравится способ совершения богослужений во всех в-ских храмах... Что же, спросите/делать в таких случаях? — Не обращая всего внимания на внешний чин богослужения, — стараться нужно установить в это время параллельную внешнему чину богослужения внутреннюю собственную молитву. — А если бывает совершенно неразборчиво чтение или пение, то можно совершать в это время и совершенно самостоятельную внутреннюю молитву. — Лучше всего совершать в это время молитву именем Господа Иисуса Христа. — Она и кратка, и всеобемлюща, и не препятствует следить за внешним чином богослужения” (Письмо 14). “Когда на стихийном небе взойдет солнце, преображается вся природа. Подобно сему, когда водружается в сердце нашем мысль о Боге, она, как солнце начинает освещать и преображать всю нашу жизнь. И такая жизнь не только не препятствует молитве, но вводит нас в молитву и при такой жизни даже самая краткая молитва бывает пламенной” (Письмо 48; там же).
Другой неутомимый делатель молитвы Иисусовой — афонский старец Никодим Карульский (+ 1984 г.) — был простецом, выходцем из крестьянской русской семьи. Но этот простец поступил в высшее училище богословия, которым, по-святым отцам, является умное делание. Отец Никодим так возлюбил сие делание, что в конце жизни к нему в труднодоступную местность Афона приезжали даже архиереи и ученые монахи, чтобы услышать наставления о молитве, почерпнутыя старцем Никодимом из собственнаго опыта. И вот он-то в простых словах и дает ответ на вопрос интересующий многих: “Как приступить к деланию молитвы Иисусовой?”. Старец говорит, что учиться молитве Иисусовой лучше всего по ночам (по афонски ночь наступает с заходом солнца). Необходимо положить себе краткое правило, например, каждый день перед сном полчаса заниматься Иисусовой молитвой. Но стараться молиться со вниманием, не подпуская ни одного помысла. Можно полчаса со вниманием тянуть четку с поясными поклонами, а потом лежа с молитвой засыпать. А вниманием, при этом, нужно находиться не в голове и не в сердце, а как бы в гортани. И тогда со временем эти полчаса молитвеннаго делания многому научат (“О молитве Иисусовой”, Монастырь Преп. Иова Почаевскаго, Мюнхен, 1990 г.).
Таков живой опыт старца Никодима, делание которого принесло добрый и спасительный плод. Конечно, его опыт не является обязательным для всех. Он приведен здесь, как возможный образец, требующий уточнения в каждом отдельном случае. Первоначальным молитвенным правилом могут стать и десять минут ежедневной внимательной, покаянной молитвы Иисусовой. Но при любом молитвенном правиле необходимо помнить наставление преп. Серафима Саровскаго о том, что весь день, в пути ли или во время работы, христианину необходимо стараться непрерывно читать про себя Иисусову молитву или краткую молитву “Господи помилуй”.
Усердное делание Иисусовой молитвы и любовь ко Господу Иисусу Христу взаимно порождают друг друга. Недаром Спаситель сказал, что первой и наибольшей заповедью для нас является сия: “Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим” (Мате. 22, 37). Эту заповедь святые отцы понимали, именно, как заповедь о непрестанной молитве. Смиренная любовь сердца ко Христу есть начало и конец непрестанной молитвы Иисусовой. Сия любовь есть основа богообщения. Богообщение же это путь к обожению, к стяжанию Духа Святаго, к богоподобию. Внемлющий да разумеет.
Православная жизнь. №5 (593) Май 1999