Глава из книги «О сущности умного делания (Учение отцов-исихастов Святой Афонской Горы)»
«Следует сказать кое-что об опасностях и ошибках, которые могут ждать на этом пути. Первая ошибка возникает вместе с помыслом о том, что благодать обретают в короткий промежуток времени. Вторая — перескакивание при прохождении молитвы.
3. Паисий Святогорец, схимонах. Письма. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2001.
4. Тацис Дионисий, священник. Изречения подвижников Греции / Ефрем, старец. Три слова о послушании / Савва Сербский, святитель. Хиландарский устав. М., 2001. Пер. с новогреч.
5. Иосиф, монах. Старец Иосиф Исихаст. Свято-Троицкая Сергиева лавра; Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2000. Пер. с греч.
6. Иосиф Афонский, старец. Изложение монашеского опыта. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1998. Пер. с новогреч.
7. Тацис Дионисий, священник. Изречения подвижников Греции / Ефрем, старец. Три слова о послушании / Савва Сербский, святитель. Хиландарский устав. М., 2001. Пер. с новогреч.
8. Симеон Новый Богослов, преподобный. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1993. Т.2, 3.
9. Жития святых царственных мучеников. Торжествует и пророчествует святой Афон. Т. 3. М., 2001.
10. Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников. М.: Сретенский монастырь, Новая книга, Ковчег. М., 1998.
11. Паисий Святогорец, схимонах. Слова. Салоники (Суроти); М.: Монастырь Иоанна Богослова, Изд. дом «Святая Гора», 2001. Т.2: Духовное пробуждение. Пер. с греч.
«Следует сказать кое-что об опасностях и ошибках, которые могут ждать на этом пути. Первая ошибка возникает вместе с помыслом о том, что благодать обретают в короткий промежуток времени. Вторая — перескакивание при прохождении молитвы.
Ранее мы говорили о том, что существуют различные этапы ее развития, которые мы разделили на пять. Первый — когда молитву произносим устами. Второй — когда удерживаем память об Иисусе в уме и затем только сводим ее в сердце. Однако некоторые начинают непосредственно со второго этапа и не достигают больших успехов. Другие с первой ступени переходят прямо на третью...» [1, 138-139].
Старец уединенной афонской келлии особо подчеркивает, «что, зная этапы умной молитвы, нужно избегать рассматривать, на каком из них мы находимся. Должно продвигаться в смирении... Гордость в молитве — глупость» [1, 140]. А старец Паисий добавляет: «Не стремись стать старцем, потому что эта мысль неудачна и ошибочна. Не получится старец из того, кто не был послушником» [2, 27]. «Святитель Василий Великий говорит, что смиренномудрие является сокровищницей всех добродетелей» [1, 140].
«Когда новоначальный... хочет уйти в пустыню, хотя не закончил еще даже духовной гимназии, это показывает, что у него пустая голова. Когда я говорю «пустая», то не имею в виду, что она совершенно пустая, потому что у него в пустой голове есть мысль о своем величии... Одна-единственная наша мысль о своем величии не позволяет приблизиться к нам всем Божественным мыслям Бога» [3, 61], — указывает на ошибки новоначальных старец Паисий.
«Некоторые, к несчастью, не ставят своей целью совлечение из себя ветхого человека, покаяние, смирение, и не пользуются аскезой как вспомогательным средством для освящения души, чтобы глубоко почувствовать свою греховность, ощутить великую нужду в милости Божией и чтобы со сладкой болью произносить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», но начинают с сухой аскезы и стремятся к Божественным наслаждениям и свету, постоянно умножая количество четок и в помыслах представляя себя святыми от математического подсчета прочитанных четок... Как только они начинают верить, что стали святыми, приходит лукавый (враг) и ставит перед ними «телевизор», а затем следуют внушенные врагом пророчества и так далее.
Поэтому, брат мой, не ищи в своей молитве ничего другого, кроме покаяния: ни света, ни чудес, ни пророчеств — и вообще никаких дарований, но только покаяние...
Не является искренним и прямым ни тот, кто говорит кому-то правду в лицо, ни тот кто ее публикует, но тот, кто имеет любовь и истинную жизнь и говорит с рассуждением, когда нужно и что нужно» [3, 55, 124].
«Необходимо и безоговорочное послушание старцу. Все, даже самое малое, делается по его благословению и мудрому руководству. В том числе и в случае с Нетварным светом... Благодаря послушанию достигается многое. Во-первых, оно не позволяет фантазии метаться и оценивать действия монаха. Оно очищает ум не только от сложных, но и от простых помыслов и таким образом больше сосредотачивает на молитве. Во-вторых, оно научает обращаться за советом. Вопрошать своего духовного отца — значит спастись. Где есть послушание, там есть смирение — основа послушания, и, следовательно, не может прокрасться гордый дух — диавол... Без руководителя мы не преуспеем. Старец определит наш путь, установит программу духовной жизни, велит прекратить какое-то начинание, сообщит, хорошо ли и богоугодно ли мы шествуем. В лице старца — Сам Бог» [1, 142, 148].
«Кто-то пожаловался старцу Паисию, что на один и тот же вопрос он дал два совсем разных ответа. Старец же ответил: «Эх, благословенный, каждому я даю тот витамин, которого у него не хватает» [4, 38]. «Послушание лучше доброй жертвы и повиновение лучше тука овнов» (1 Цар. 15, 22) [5, 189].
В одном из своих писем старец Иосиф говорит о послушании: «Исповедую искренне, со всею силою, в полном сознании, что нет другого подобного этому пути спасения, отстоящего от всякой прелести и действия вражеского... Поскольку Сладчайший Иисус, — пишет старец, — первым начертал путь и стал для нас образцом, мы тем более не должны ли подражать Ему?» И продолжает: «Велико, поистине, таинство послушания» [6, 68, 67].
«Послушание — это первое требование, которое Бог Создатель предъявляет Своим творениям, в особенности разумным... Для чего же нужно послушание Бога Слова равно-честному Ему Отцу, — спрашивает старец Иосиф, — если бы послушание не было таинством?» [5, 191—192].
«Право руководить других принадлежит... лишь тем, кому дано божественное рассуждение, или, по апостолу, «различение духов» (1 Кор. 12, 10)... Премудрый Сирах сказал: «Живущих с тобою в мире да будет много, а советником твоим — один из тысячи» (Сир. 6,6)... Чужд ли кто прелести, это выясняется в том, имеет ли он на деятельность и на ее понимание свидетельства от Божественных Писаний» [6, 125—127], — говорит о духовном руководстве преподобный Григорий Синаит.
«Действенной любви не бывает без послушания. Как можно дарить другому любовь и служить ему, если ты не подчинился его воле? Всякое изъявление действенной любви есть служение, и, следовательно, послушные приносят двойной дар: действенную веру заповеди и любовь, соединенную с ней посредством исполняемого служения... Истинные послушники легко достигают успеха, послушание становится для них покровом и избавлением от различных искушений и даже от нападений вражьих» [5, 192—193].
«Послушник должен иметь духовное послушание и говорить: «Во что верит, что думает, помышляет, полагает и решает старец, так же в точности думаю, считаю, решаю и я» [7, 79].
Ответственность старца «соразмерна послушанию, которое оказывает ему послушник» [3, 90].
Святой Симеон Новый Богослов отмечает: «Даже глотка воды проглотить не проси, хотя бы случилось тебе быть палиму жаждою, пока духовный отец твой, сам в себе подвигнут будучи, не велит тебе это сделать. Утесняй себя и нудь во всем, уговаривая себя такими словами: если хочет Бог и достоин будешь напиться, то Он откроет всеконечно отцу твоему сказать тебе: «напейся»... Кто верует, что в руке пастыря его находится его жизнь и смерть, тот никогда не воспротиворечит. Неведение же сего рождает прекословие, причиняющее духовную и вечную смерть» [8, т. 2, 512—513, 518].
«Совершенное оставление своей воли есть святость» [9, 78], — свидетельствует старец Паисий.
«Как жизнь плоти передается из рода в род, так передается и духовная жизнь. Старец — носитель и преемник предания — сообщает его своему духовному чаду и рождает его во Христе... Слушаться не для того, чтобы нивелироваться, но чтобы умертвить зло в себе, отказаться от собственной воли и воспринять предание, чтобы изобразился в нас Христос. Я несу послушание, чтобы родиться... Авва Дорофей говорит: «Нет ничего несчастнее, нет ничего соблазнительнее, как не иметь руководителя на пути Божием». Тот же отец приводит место из притчей Соломоновых: «Те, кто не имеет руководителя, падают, как листья» (Притч. 11, 14)... Отцы от своего опыта учат: «Когда увидишь новоначального, который по своей воле восходит на небо, схвати его за ногу и стащи вниз, ибо то не будет ему полезно» [1, 148, 150].
Старец-агиорит дает рекомендации о молитвенном делании в миру: «Если вы не в состоянии творить умную молитву в миру, ибо это очень трудно, следует молиться в определенные часы Иисусовой молитвой или же читать ее, когда есть возможность. И это будет для вас весьма и весьма полезно. Начните помалу и продвигайтесь в соответствии с жаждой и благодатью, которую почувствуете. Можно начать с тридцати минут утром до восхода солнца и тридцати минут вечером после повечерия, перед сном. Необходимо иметь постоянные часы, не нарушаемые ничем, даже благими делами.
Необходима также тихая и уединенная комната, куда не доносится шум и где начнется делание Иисусовой молитвы способом, нами упомянутым. То есть сперва возгревание сердца и чтение какой-нибудь святоотеческой книги, что приводит к умилению, и затем повторение Иисусовой молитвы устами, или же умом, или сердцем (соответственно развитию). Со временем часы, уделяемые молитве, будут увеличиваться и радовать сердце, и ждать мы их будем с желанием утолить духовную жажду...
И благие наши мысли в час молитвы (подчеркиваю, в определенный час молитвы) приходят от лукавого и используются им с тем, чтобы не допустить нас к ней... Проповедь, например, для подготовки к которой оставляется молитва, не принесет плодов. Она не пойдет на пользу братии... Святой Симеон указывает, что никогда служение братии не должно быть поводом к тому, чтобы лишать себя молитвы: «Говорю тебе, что, если понудишь себя на служение, но оставишь молитву, многое потеряешь». Полчаса молитвы заменяют три часа освежающего сна. Преуспевший в молитве человек, когда молится, отдыхает и умиротворяется» [1, 50, 154—155].
Подчеркивая трудности молитвы в миру, старец, обращаясь к прибывшему к нему из мира монаху, говорит: «Вы имеете большую благодать, нежели мы, ибо «где умножилось беззаконие, преизобилует благодать» (Рим. 5, 20). Господь изливает на вас большую милость, чтобы удержать вас в Своей любви. Вас больше любит Господь». И далее: «Все дела свои оберните золотым покрывалом молитвы. То, что мы имеем массу бедствий, то, что многие из братии расстраиваются и смущаются во время духовного делания, происходит потому, что они привыкли много работать умом, но не сердцем...
Будем преуспевать в молитве. И ею да будут освящены и наше богословие, и наши проповеди. Будем иметь и правило и его совершать ежедневно... Мир тогда получит реальную пользу... Сердце становится чрезвычайно чувствительным и невообразимо проницательным в распознавании сатаны и одновременно получает много сил через молитву для изгнания его оттуда.
По опыту, который получите в войне с сатаной, и по знанию Божественной благодати вы сможете весьма успешно входить в душу другого, проникать во внутренний мир. Молясь о другом, мы почти тотчас получаем известие от Бога о том, какую особую нужду тот имеет, и, таким образом, можем эффективно подействовать на его спасение» [1, 72, 155, 157, 160].
Из приведенных высказываний святых отцов о духовной жизни ясно, что представления о духовности, формируемые окружающим нас миром, далеко отстоят от истины в первую очередь потому, что не подразумевают отхода погруженных в море житейское от преимущественного служения духу мира сего. И сейчас, как было и две тысячи лет назад, когда Святитель сказал Петру, что «сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» (Лк. 22, 31), враг рода человеческого пожинает обильные плоды и прежде всего за счет подмены истинных понятий и истинного духовного опыта на привлекательные «обманки», ибо, по слову апостола, «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5, 8).
Спаситель же предупредил, что «никто не может служить двум господам», а также сказал: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 24, 21).
Старец Паисий дает рекомендации мирянам, желающим вести духовную жизнь и познавать Бога, находясь в миру. «Не будем надеяться, что легко искоренить из себя суетный мир, если нам нравится находиться в нем. Когда мы отчуждаемся от мира, тогда и ум наш легко отчуждается от мира и желает пребывать с Богом... Не ищи себе друзей среди людей с высоким положением, которые, имея мирской дух, будут посещать монастырь как зоологический сад...
Душа, которую все еще волнуют красоты чувственного мира, обнаруживает тем самым, что в ней еще жив суетный мир, а потому ее привлекает творение, а не Творец, брение, но не Бог... Сердце же, плененное суетным миром, душу держит истощенной, а ум — помраченным. Находящийся в таком состоянии, если и кажется человеком, по сути является духовным выкидышем...
Мирские люди, которые телесно питаются обильной пищей, а душевно — хвалебными словами, остаются голодными и пустыми духовно. Престолы и власти, которых они домогаются, останутся в этом суетном мире, а сами они останутся со своими мечтами, которые в иной жизни будут их мучить еще больше, потому что станут для них причиной лишения небесных благ... В наше время, к сожалению, умножились слова и книги, но уменьшился опыт, потому что люди опять подпали под влияние мирского духа, который постоянно стремится к удобствам и избегает телесного труда. То есть большинство из нас находит себе покой во многом чтении и в малом применении прочитанного к себе... Те же, которые подвизаются с ревностью, не давая себе покоя, и все делают не выпячивая своего я, очень положительно помогают другим... Тот, кто думает, что может познать тайны Божий с помощью внешнего научного умозрения, подобен безумцу, который хочет увидеть рай в телескоп...
Миряне должны находиться под влиянием монашества и жить, насколько возможно, духовно, потому что заповеди одни и те же и для мирян, и для монахов, и рай тоже один» [3, 166, 193, 105, 107, 129, 120-121, 116, 165].
«Величайшей молитвой за мир и наших предков является наше духовное преуспеяние, ибо тогда они имеют право на Божественную помощь, не говоря уже о нашей молитве, которая имеет дерзновение, и о радости, которую чувствуют наши предки за своих достойных потомков, в то время как от нашей плохой жизни они страдают втройне.
Величайшим и лучшим многодетным отцом является тот человек, который духовно возродился сам и помогает духовному возрождению своих чад, чтобы обезпечить их душам рай» [2, 30].
Говоря об аскетическом пути в современном мире, старец Паисий полагал, что «лучше есть дважды в день, но меньше, и иметь больше смирения или легкий желудок, чем есть единожды в день и раздувать желудок пищей, а голову — гордостью» [3, 140].
Он же сказал: «Если кто-либо пожелает вести святую жизнь и по какой-то причине не сможет пойти в монастырь, пусть превратит свою комнату в келлию. Там, в тайне от людей, пусть исполняет свои духовные обязанности, то есть совершает молитву, чтение, поклоны, молитву по четкам и тому подобное. Он может пойти в храм, причаститься, вернуться домой и делать то, что делают пустынники в своих келлиях. Слава Богу, в миру много таких людей, рядом с которыми нам и называться монахами стыдно» [7, 21].
Преподобный Серафим Саровский сказал: «Добро делай... Враг везде с тобой будет. Кто приобщается, — везде спасен будет, а кто не приобщается — не мню. Где господин, там и слуга будет» [10, 261 ].
Старец Паисий поддерживает его: «Доброта смягчает и открывает сердце, как масло — заржавевший замок» [3, 98].
«Господь всем желает спастись и в познание истины прийти» (1 Тим. 2, 4). Этого желает и делатель молитвы. Поскольку грех всегда имеет космический масштаб и оказывает влияние на весь мир, молящийся переживает всю драму человечества и весьма скорбит о нем» [1, 122].
Старец Иосиф Исихаст говорил, что в молящемся поистине открывается чувство любви к ближнему: «Когда благодать начнет действовать в душе молящегося, тогда умножается его любовь к Богу, так что он не в состоянии более выносить того, что чувствует. Затем обращается эта любовь к миру и человеку, которого подвижник любит до такой степени, что хотел бы взять на себя всю человеческую боль и все горе, лишь бы другие избавились от этого. И вообще он сострадает всякой скорби и нужде, сострадает и безсловесным животным, так что даже плачет, видя их страдания! Таковы свойства любви, но приводит их в действие и вызывает их молитва. Потому и не перестают преуспевшие в молитве молиться о мире. От них зависит самое продолжение жизни, сколь бы поразительным и дерзновенным ни казалось это утверждение! Знайте, что когда их не станет, тогда наступит конец мира сего» [5, 181].
«Нетрудно понять, почему молитва имеет вселенский характер. Только она в состоянии объять и заключить в себе удаленное и соединить разделенное (ср.: Еф. 2, 13—22). Только она связывает противостоящие друг другу члены, чтобы все люди смотрели друг на друга как на свои члены, даже если до этого жили в разделении. Вообще молитва о страдающих людях служит проявлением любви, равно как и молитва о просвещении заблудших и обращении их к покаянию и познанию Бога. Молитва же за врагов является вершиной возможного совершенства созданий, чье «смертное поглощено жизнию» (ср.: 2 Кор. 5, 4)... Духовный человек не перестает молиться, и именно поэтому он таинственным образом, в меру своей силы или произволения, Бог знает, приобретает внутреннее расположение помогать другим. Иногда Божественный промысл назначает такого человека членом или руководителем монашеского сообщества, и на этом месте он может оказать большую и разностороннюю помощь. Бывает и так, что он живет в простоте, оставаясь почти никому не известным, ибо он сам захотел этого, и Бог дал ему по его желанию. Тогда этот подвижник обращает свое внимание на всю совокупность верующих, Церковь в целом, и, молясь о них днем и ночью и подъемля общечеловеческую боль, скорбит вместе со скорбящими и страдает с народом Божиим, согласно закону любви! Блаженны общество и поколение, которые богаты такими атлантами, стоящими скорее между небом и землей, нежели на земле» [5, 182, 108-109].
Старец Паисий Святогорец так выразил эти мысли: «Дело монаха — стать сосудом Святого Духа. Он должен сделать свое сердце таким чутким, как листочек сусального золота. Все делание монаха есть любовь, и в путь свой он тоже выходит от любви к Богу, которая заключает в себе и любовь к ближнему. Монах размышляет о несчастьи человечества, его сердце уязвляется болью, и он непрестанно сердечно молится о мире. Так монах милует мир молитвой... Православный монах — это не лампочка, которая висит над городским тротуаром и светит пешеходам, чтобы те не спотыкались. Монах есть далекий маяк, утвержденный высоко на скалах и своим сиянием освещающий моря и океаны для того, чтобы корабли шли верным путем и достигали Бога — пункта своего назначения» [11, 331—332].
«Подвижник приходит в состояние прекращения молитвы о себе и молится непрерывно о других, чтобы они пришли к познанию Бога... Так представляли себе миссионерское служение святые отцы... Каждый, кто очищает себя, становится лицом, полезным для всего общества, ибо все мы — члены благословенного Тела Христова. «Если славится один член, сорадуются все члены» (1 Кор., 12 26), по апостольскому слову. Это мы видим образно и в лице Пресвятой Богородицы. Она обрела благодать и Сама впоследствии облагодатствовала и украсила всю человеческую природу. Очищенная и облагодатствованная, Она молится за весь мир» [1, 122].
Приведенные высказывания старцев «не содержат ничего особенного, не известного общему святоотеческому преданию. Скорее можно сказать, что здесь дано свидетельство современного триумфа чад нашей Церкви, которые не по собственной воле говорят, но будучи движимы Духом Святым (2 Пет. 1,21), повторяя одну и ту же истину Божественного Откровения, которое вчера и сегодня, и во веки то же (ср.: Евр. 13, 8).
Для нас, достигших последних веков (1 Кор. 10, 11), эти свидетельства, согласные с учением древних отцов, представляют собою надежнейший показатель возможности успеха, ибо мы можем не со слуха, когда узнаем о том, что было во время оно, но посредством собственного зрения и осязания убедиться, что наше слабое естество, несмотря на яростное противодействие эпохи, способно, по благодати и человеколюбию Господа нашего, достичь цели, согласно Его неложному обетованию» [5, 378—379].
«Святые узнаются только святыми, ибо ведут сходную жизнь, обладают общим опытом, одинаковым способом выражения. В словах, которые ими используются, и иногда в способе выражения улавливается благодать, преизбыточествующая в святом отце. Так, если человек, имеющий опыт видения Бога, прочитает молитвы святителя Василия Великого, содержащиеся в названной по его имени Божественной литургии, он сразу поймет, что святой видел Нетварный свет, хотя и не говорил об этом непосредственно» [1, 69].
«Мы не скажем, что отцы покинули нас. Как это возможно, когда «праведники живут во веки; награда их — в Господе» (Прем. 5, 15), когда их переход в иной мир — лишь «сон честный перед Господом»? Да, сон и успение отделяют их от нас, но лишь затем, чтобы мы могли будить их в часы разнообразных бурь и опасностей, как некогда апостолы
Господа. «Его будят и говорят Ему «Учитель! Неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?» (Мк. 4, 38). Их живой пример, отеческие советы, нежная забота и покровительство, чтобы у нас «ни в чем не было недостатка» (ср.: Тит. 3, 13), свидетельствуют о их присутствии среди нас. Это наше подлинное наследие, которое дает нам дерзновение хвалиться тем, что мы, хотя и недостойные и ничтожные, остаемся наследниками завета отцов, переданного нам их любовью. Сколь часто их живые примеры воодушевляют нас среди наших разнообразных недоумений и слабостей! Память о том, что старец не делал того-го, не хотел того-то, а также столь многочисленные иные переданные нам старцем правила жизни служат для нас наставлением в благочинии» [1, 379—380].
«Святые... получили от Христа победные венцы и обильную благодать, и сейчас помогают нам на небе своими молитвами... Если бы святые выдавали свою святость, то у них ее не было бы и они не были бы и святыми. Поэтому мы должны относится к ним с большим благоговением и быть очень благодарными по отношению даже к неизвестным святым, которые молчаливо помогают нам своими молитвами» [3, 134].
В заключение приведем похвалу, составленную для отцов Святой Горы знаменитым святогорцем — святым Никодимом:
«Кто расскажет о трудах ваших, блаженные отцы? Или кто достойно воспоет добродетели подвига вашего: трезвение ума, непрестанную молитву, болезненное мученичество совести ради добродетелей, озлобление тела, совлечение страстей, всенощные стояния, вечнотекущие слезы, распинание втайне, смирение ума, победы над бесами, множество даров... О сонм преподобных, освященный в Боге и возжелавший Его! О богоносный пчельник, собравший в расщелинах и пещерах Святой Горы, как бы в ульях умных, сладчайший мед безмолвия! Троицы услада! Богородицы украшение! Афона похвало! И вселенной свято чтимые! Предстательствуйте пред Господом о помиловании душ наших» [1, 182—183].
Говоря о святых старцах на земле отец Паисий заметил: «Блаженны сделавшиеся невещественными, Христовы «раенавты», которые взлетают к Богу и постоянно вращаются в раю — своем постоянном жилище — с помощью самого быстрого средства передвижения и не расходуя много горючего, но обходясь одним сухариком» [3, 212].
За этим «следует свойство, имеющее высшее достоинство, которого никогда не могло вместить или выразить разумное естество: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих!» (Рим. 9, 3). Это полнота вышеестественной любви, в которой, как учит апостол Павел, и заключается «путь еще превосходнейший» (1 Кор. 12, 31), и которая находит свое осуществление или, вернее, выражение в этих словах и в изречении Господа: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13)» [5, 381].
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы и святых Твоих, помилуй мя, грешнаго!
Пресвятая Богородице, спаси нас!
Старец уединенной афонской келлии особо подчеркивает, «что, зная этапы умной молитвы, нужно избегать рассматривать, на каком из них мы находимся. Должно продвигаться в смирении... Гордость в молитве — глупость» [1, 140]. А старец Паисий добавляет: «Не стремись стать старцем, потому что эта мысль неудачна и ошибочна. Не получится старец из того, кто не был послушником» [2, 27]. «Святитель Василий Великий говорит, что смиренномудрие является сокровищницей всех добродетелей» [1, 140].
«Когда новоначальный... хочет уйти в пустыню, хотя не закончил еще даже духовной гимназии, это показывает, что у него пустая голова. Когда я говорю «пустая», то не имею в виду, что она совершенно пустая, потому что у него в пустой голове есть мысль о своем величии... Одна-единственная наша мысль о своем величии не позволяет приблизиться к нам всем Божественным мыслям Бога» [3, 61], — указывает на ошибки новоначальных старец Паисий.
«Некоторые, к несчастью, не ставят своей целью совлечение из себя ветхого человека, покаяние, смирение, и не пользуются аскезой как вспомогательным средством для освящения души, чтобы глубоко почувствовать свою греховность, ощутить великую нужду в милости Божией и чтобы со сладкой болью произносить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», но начинают с сухой аскезы и стремятся к Божественным наслаждениям и свету, постоянно умножая количество четок и в помыслах представляя себя святыми от математического подсчета прочитанных четок... Как только они начинают верить, что стали святыми, приходит лукавый (враг) и ставит перед ними «телевизор», а затем следуют внушенные врагом пророчества и так далее.
Поэтому, брат мой, не ищи в своей молитве ничего другого, кроме покаяния: ни света, ни чудес, ни пророчеств — и вообще никаких дарований, но только покаяние...
Не является искренним и прямым ни тот, кто говорит кому-то правду в лицо, ни тот кто ее публикует, но тот, кто имеет любовь и истинную жизнь и говорит с рассуждением, когда нужно и что нужно» [3, 55, 124].
«Необходимо и безоговорочное послушание старцу. Все, даже самое малое, делается по его благословению и мудрому руководству. В том числе и в случае с Нетварным светом... Благодаря послушанию достигается многое. Во-первых, оно не позволяет фантазии метаться и оценивать действия монаха. Оно очищает ум не только от сложных, но и от простых помыслов и таким образом больше сосредотачивает на молитве. Во-вторых, оно научает обращаться за советом. Вопрошать своего духовного отца — значит спастись. Где есть послушание, там есть смирение — основа послушания, и, следовательно, не может прокрасться гордый дух — диавол... Без руководителя мы не преуспеем. Старец определит наш путь, установит программу духовной жизни, велит прекратить какое-то начинание, сообщит, хорошо ли и богоугодно ли мы шествуем. В лице старца — Сам Бог» [1, 142, 148].
«Кто-то пожаловался старцу Паисию, что на один и тот же вопрос он дал два совсем разных ответа. Старец же ответил: «Эх, благословенный, каждому я даю тот витамин, которого у него не хватает» [4, 38]. «Послушание лучше доброй жертвы и повиновение лучше тука овнов» (1 Цар. 15, 22) [5, 189].
В одном из своих писем старец Иосиф говорит о послушании: «Исповедую искренне, со всею силою, в полном сознании, что нет другого подобного этому пути спасения, отстоящего от всякой прелести и действия вражеского... Поскольку Сладчайший Иисус, — пишет старец, — первым начертал путь и стал для нас образцом, мы тем более не должны ли подражать Ему?» И продолжает: «Велико, поистине, таинство послушания» [6, 68, 67].
«Послушание — это первое требование, которое Бог Создатель предъявляет Своим творениям, в особенности разумным... Для чего же нужно послушание Бога Слова равно-честному Ему Отцу, — спрашивает старец Иосиф, — если бы послушание не было таинством?» [5, 191—192].
«Право руководить других принадлежит... лишь тем, кому дано божественное рассуждение, или, по апостолу, «различение духов» (1 Кор. 12, 10)... Премудрый Сирах сказал: «Живущих с тобою в мире да будет много, а советником твоим — один из тысячи» (Сир. 6,6)... Чужд ли кто прелести, это выясняется в том, имеет ли он на деятельность и на ее понимание свидетельства от Божественных Писаний» [6, 125—127], — говорит о духовном руководстве преподобный Григорий Синаит.
«Действенной любви не бывает без послушания. Как можно дарить другому любовь и служить ему, если ты не подчинился его воле? Всякое изъявление действенной любви есть служение, и, следовательно, послушные приносят двойной дар: действенную веру заповеди и любовь, соединенную с ней посредством исполняемого служения... Истинные послушники легко достигают успеха, послушание становится для них покровом и избавлением от различных искушений и даже от нападений вражьих» [5, 192—193].
«Послушник должен иметь духовное послушание и говорить: «Во что верит, что думает, помышляет, полагает и решает старец, так же в точности думаю, считаю, решаю и я» [7, 79].
Ответственность старца «соразмерна послушанию, которое оказывает ему послушник» [3, 90].
Святой Симеон Новый Богослов отмечает: «Даже глотка воды проглотить не проси, хотя бы случилось тебе быть палиму жаждою, пока духовный отец твой, сам в себе подвигнут будучи, не велит тебе это сделать. Утесняй себя и нудь во всем, уговаривая себя такими словами: если хочет Бог и достоин будешь напиться, то Он откроет всеконечно отцу твоему сказать тебе: «напейся»... Кто верует, что в руке пастыря его находится его жизнь и смерть, тот никогда не воспротиворечит. Неведение же сего рождает прекословие, причиняющее духовную и вечную смерть» [8, т. 2, 512—513, 518].
«Совершенное оставление своей воли есть святость» [9, 78], — свидетельствует старец Паисий.
«Как жизнь плоти передается из рода в род, так передается и духовная жизнь. Старец — носитель и преемник предания — сообщает его своему духовному чаду и рождает его во Христе... Слушаться не для того, чтобы нивелироваться, но чтобы умертвить зло в себе, отказаться от собственной воли и воспринять предание, чтобы изобразился в нас Христос. Я несу послушание, чтобы родиться... Авва Дорофей говорит: «Нет ничего несчастнее, нет ничего соблазнительнее, как не иметь руководителя на пути Божием». Тот же отец приводит место из притчей Соломоновых: «Те, кто не имеет руководителя, падают, как листья» (Притч. 11, 14)... Отцы от своего опыта учат: «Когда увидишь новоначального, который по своей воле восходит на небо, схвати его за ногу и стащи вниз, ибо то не будет ему полезно» [1, 148, 150].
Старец-агиорит дает рекомендации о молитвенном делании в миру: «Если вы не в состоянии творить умную молитву в миру, ибо это очень трудно, следует молиться в определенные часы Иисусовой молитвой или же читать ее, когда есть возможность. И это будет для вас весьма и весьма полезно. Начните помалу и продвигайтесь в соответствии с жаждой и благодатью, которую почувствуете. Можно начать с тридцати минут утром до восхода солнца и тридцати минут вечером после повечерия, перед сном. Необходимо иметь постоянные часы, не нарушаемые ничем, даже благими делами.
Необходима также тихая и уединенная комната, куда не доносится шум и где начнется делание Иисусовой молитвы способом, нами упомянутым. То есть сперва возгревание сердца и чтение какой-нибудь святоотеческой книги, что приводит к умилению, и затем повторение Иисусовой молитвы устами, или же умом, или сердцем (соответственно развитию). Со временем часы, уделяемые молитве, будут увеличиваться и радовать сердце, и ждать мы их будем с желанием утолить духовную жажду...
И благие наши мысли в час молитвы (подчеркиваю, в определенный час молитвы) приходят от лукавого и используются им с тем, чтобы не допустить нас к ней... Проповедь, например, для подготовки к которой оставляется молитва, не принесет плодов. Она не пойдет на пользу братии... Святой Симеон указывает, что никогда служение братии не должно быть поводом к тому, чтобы лишать себя молитвы: «Говорю тебе, что, если понудишь себя на служение, но оставишь молитву, многое потеряешь». Полчаса молитвы заменяют три часа освежающего сна. Преуспевший в молитве человек, когда молится, отдыхает и умиротворяется» [1, 50, 154—155].
Подчеркивая трудности молитвы в миру, старец, обращаясь к прибывшему к нему из мира монаху, говорит: «Вы имеете большую благодать, нежели мы, ибо «где умножилось беззаконие, преизобилует благодать» (Рим. 5, 20). Господь изливает на вас большую милость, чтобы удержать вас в Своей любви. Вас больше любит Господь». И далее: «Все дела свои оберните золотым покрывалом молитвы. То, что мы имеем массу бедствий, то, что многие из братии расстраиваются и смущаются во время духовного делания, происходит потому, что они привыкли много работать умом, но не сердцем...
Будем преуспевать в молитве. И ею да будут освящены и наше богословие, и наши проповеди. Будем иметь и правило и его совершать ежедневно... Мир тогда получит реальную пользу... Сердце становится чрезвычайно чувствительным и невообразимо проницательным в распознавании сатаны и одновременно получает много сил через молитву для изгнания его оттуда.
По опыту, который получите в войне с сатаной, и по знанию Божественной благодати вы сможете весьма успешно входить в душу другого, проникать во внутренний мир. Молясь о другом, мы почти тотчас получаем известие от Бога о том, какую особую нужду тот имеет, и, таким образом, можем эффективно подействовать на его спасение» [1, 72, 155, 157, 160].
Из приведенных высказываний святых отцов о духовной жизни ясно, что представления о духовности, формируемые окружающим нас миром, далеко отстоят от истины в первую очередь потому, что не подразумевают отхода погруженных в море житейское от преимущественного служения духу мира сего. И сейчас, как было и две тысячи лет назад, когда Святитель сказал Петру, что «сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу» (Лк. 22, 31), враг рода человеческого пожинает обильные плоды и прежде всего за счет подмены истинных понятий и истинного духовного опыта на привлекательные «обманки», ибо, по слову апостола, «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5, 8).
Спаситель же предупредил, что «никто не может служить двум господам», а также сказал: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 24, 21).
Старец Паисий дает рекомендации мирянам, желающим вести духовную жизнь и познавать Бога, находясь в миру. «Не будем надеяться, что легко искоренить из себя суетный мир, если нам нравится находиться в нем. Когда мы отчуждаемся от мира, тогда и ум наш легко отчуждается от мира и желает пребывать с Богом... Не ищи себе друзей среди людей с высоким положением, которые, имея мирской дух, будут посещать монастырь как зоологический сад...
Душа, которую все еще волнуют красоты чувственного мира, обнаруживает тем самым, что в ней еще жив суетный мир, а потому ее привлекает творение, а не Творец, брение, но не Бог... Сердце же, плененное суетным миром, душу держит истощенной, а ум — помраченным. Находящийся в таком состоянии, если и кажется человеком, по сути является духовным выкидышем...
Мирские люди, которые телесно питаются обильной пищей, а душевно — хвалебными словами, остаются голодными и пустыми духовно. Престолы и власти, которых они домогаются, останутся в этом суетном мире, а сами они останутся со своими мечтами, которые в иной жизни будут их мучить еще больше, потому что станут для них причиной лишения небесных благ... В наше время, к сожалению, умножились слова и книги, но уменьшился опыт, потому что люди опять подпали под влияние мирского духа, который постоянно стремится к удобствам и избегает телесного труда. То есть большинство из нас находит себе покой во многом чтении и в малом применении прочитанного к себе... Те же, которые подвизаются с ревностью, не давая себе покоя, и все делают не выпячивая своего я, очень положительно помогают другим... Тот, кто думает, что может познать тайны Божий с помощью внешнего научного умозрения, подобен безумцу, который хочет увидеть рай в телескоп...
Миряне должны находиться под влиянием монашества и жить, насколько возможно, духовно, потому что заповеди одни и те же и для мирян, и для монахов, и рай тоже один» [3, 166, 193, 105, 107, 129, 120-121, 116, 165].
«Величайшей молитвой за мир и наших предков является наше духовное преуспеяние, ибо тогда они имеют право на Божественную помощь, не говоря уже о нашей молитве, которая имеет дерзновение, и о радости, которую чувствуют наши предки за своих достойных потомков, в то время как от нашей плохой жизни они страдают втройне.
Величайшим и лучшим многодетным отцом является тот человек, который духовно возродился сам и помогает духовному возрождению своих чад, чтобы обезпечить их душам рай» [2, 30].
Говоря об аскетическом пути в современном мире, старец Паисий полагал, что «лучше есть дважды в день, но меньше, и иметь больше смирения или легкий желудок, чем есть единожды в день и раздувать желудок пищей, а голову — гордостью» [3, 140].
Он же сказал: «Если кто-либо пожелает вести святую жизнь и по какой-то причине не сможет пойти в монастырь, пусть превратит свою комнату в келлию. Там, в тайне от людей, пусть исполняет свои духовные обязанности, то есть совершает молитву, чтение, поклоны, молитву по четкам и тому подобное. Он может пойти в храм, причаститься, вернуться домой и делать то, что делают пустынники в своих келлиях. Слава Богу, в миру много таких людей, рядом с которыми нам и называться монахами стыдно» [7, 21].
Преподобный Серафим Саровский сказал: «Добро делай... Враг везде с тобой будет. Кто приобщается, — везде спасен будет, а кто не приобщается — не мню. Где господин, там и слуга будет» [10, 261 ].
Старец Паисий поддерживает его: «Доброта смягчает и открывает сердце, как масло — заржавевший замок» [3, 98].
«Господь всем желает спастись и в познание истины прийти» (1 Тим. 2, 4). Этого желает и делатель молитвы. Поскольку грех всегда имеет космический масштаб и оказывает влияние на весь мир, молящийся переживает всю драму человечества и весьма скорбит о нем» [1, 122].
Старец Иосиф Исихаст говорил, что в молящемся поистине открывается чувство любви к ближнему: «Когда благодать начнет действовать в душе молящегося, тогда умножается его любовь к Богу, так что он не в состоянии более выносить того, что чувствует. Затем обращается эта любовь к миру и человеку, которого подвижник любит до такой степени, что хотел бы взять на себя всю человеческую боль и все горе, лишь бы другие избавились от этого. И вообще он сострадает всякой скорби и нужде, сострадает и безсловесным животным, так что даже плачет, видя их страдания! Таковы свойства любви, но приводит их в действие и вызывает их молитва. Потому и не перестают преуспевшие в молитве молиться о мире. От них зависит самое продолжение жизни, сколь бы поразительным и дерзновенным ни казалось это утверждение! Знайте, что когда их не станет, тогда наступит конец мира сего» [5, 181].
«Нетрудно понять, почему молитва имеет вселенский характер. Только она в состоянии объять и заключить в себе удаленное и соединить разделенное (ср.: Еф. 2, 13—22). Только она связывает противостоящие друг другу члены, чтобы все люди смотрели друг на друга как на свои члены, даже если до этого жили в разделении. Вообще молитва о страдающих людях служит проявлением любви, равно как и молитва о просвещении заблудших и обращении их к покаянию и познанию Бога. Молитва же за врагов является вершиной возможного совершенства созданий, чье «смертное поглощено жизнию» (ср.: 2 Кор. 5, 4)... Духовный человек не перестает молиться, и именно поэтому он таинственным образом, в меру своей силы или произволения, Бог знает, приобретает внутреннее расположение помогать другим. Иногда Божественный промысл назначает такого человека членом или руководителем монашеского сообщества, и на этом месте он может оказать большую и разностороннюю помощь. Бывает и так, что он живет в простоте, оставаясь почти никому не известным, ибо он сам захотел этого, и Бог дал ему по его желанию. Тогда этот подвижник обращает свое внимание на всю совокупность верующих, Церковь в целом, и, молясь о них днем и ночью и подъемля общечеловеческую боль, скорбит вместе со скорбящими и страдает с народом Божиим, согласно закону любви! Блаженны общество и поколение, которые богаты такими атлантами, стоящими скорее между небом и землей, нежели на земле» [5, 182, 108-109].
Старец Паисий Святогорец так выразил эти мысли: «Дело монаха — стать сосудом Святого Духа. Он должен сделать свое сердце таким чутким, как листочек сусального золота. Все делание монаха есть любовь, и в путь свой он тоже выходит от любви к Богу, которая заключает в себе и любовь к ближнему. Монах размышляет о несчастьи человечества, его сердце уязвляется болью, и он непрестанно сердечно молится о мире. Так монах милует мир молитвой... Православный монах — это не лампочка, которая висит над городским тротуаром и светит пешеходам, чтобы те не спотыкались. Монах есть далекий маяк, утвержденный высоко на скалах и своим сиянием освещающий моря и океаны для того, чтобы корабли шли верным путем и достигали Бога — пункта своего назначения» [11, 331—332].
«Подвижник приходит в состояние прекращения молитвы о себе и молится непрерывно о других, чтобы они пришли к познанию Бога... Так представляли себе миссионерское служение святые отцы... Каждый, кто очищает себя, становится лицом, полезным для всего общества, ибо все мы — члены благословенного Тела Христова. «Если славится один член, сорадуются все члены» (1 Кор., 12 26), по апостольскому слову. Это мы видим образно и в лице Пресвятой Богородицы. Она обрела благодать и Сама впоследствии облагодатствовала и украсила всю человеческую природу. Очищенная и облагодатствованная, Она молится за весь мир» [1, 122].
Приведенные высказывания старцев «не содержат ничего особенного, не известного общему святоотеческому преданию. Скорее можно сказать, что здесь дано свидетельство современного триумфа чад нашей Церкви, которые не по собственной воле говорят, но будучи движимы Духом Святым (2 Пет. 1,21), повторяя одну и ту же истину Божественного Откровения, которое вчера и сегодня, и во веки то же (ср.: Евр. 13, 8).
Для нас, достигших последних веков (1 Кор. 10, 11), эти свидетельства, согласные с учением древних отцов, представляют собою надежнейший показатель возможности успеха, ибо мы можем не со слуха, когда узнаем о том, что было во время оно, но посредством собственного зрения и осязания убедиться, что наше слабое естество, несмотря на яростное противодействие эпохи, способно, по благодати и человеколюбию Господа нашего, достичь цели, согласно Его неложному обетованию» [5, 378—379].
«Святые узнаются только святыми, ибо ведут сходную жизнь, обладают общим опытом, одинаковым способом выражения. В словах, которые ими используются, и иногда в способе выражения улавливается благодать, преизбыточествующая в святом отце. Так, если человек, имеющий опыт видения Бога, прочитает молитвы святителя Василия Великого, содержащиеся в названной по его имени Божественной литургии, он сразу поймет, что святой видел Нетварный свет, хотя и не говорил об этом непосредственно» [1, 69].
«Мы не скажем, что отцы покинули нас. Как это возможно, когда «праведники живут во веки; награда их — в Господе» (Прем. 5, 15), когда их переход в иной мир — лишь «сон честный перед Господом»? Да, сон и успение отделяют их от нас, но лишь затем, чтобы мы могли будить их в часы разнообразных бурь и опасностей, как некогда апостолы
Господа. «Его будят и говорят Ему «Учитель! Неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?» (Мк. 4, 38). Их живой пример, отеческие советы, нежная забота и покровительство, чтобы у нас «ни в чем не было недостатка» (ср.: Тит. 3, 13), свидетельствуют о их присутствии среди нас. Это наше подлинное наследие, которое дает нам дерзновение хвалиться тем, что мы, хотя и недостойные и ничтожные, остаемся наследниками завета отцов, переданного нам их любовью. Сколь часто их живые примеры воодушевляют нас среди наших разнообразных недоумений и слабостей! Память о том, что старец не делал того-го, не хотел того-то, а также столь многочисленные иные переданные нам старцем правила жизни служат для нас наставлением в благочинии» [1, 379—380].
«Святые... получили от Христа победные венцы и обильную благодать, и сейчас помогают нам на небе своими молитвами... Если бы святые выдавали свою святость, то у них ее не было бы и они не были бы и святыми. Поэтому мы должны относится к ним с большим благоговением и быть очень благодарными по отношению даже к неизвестным святым, которые молчаливо помогают нам своими молитвами» [3, 134].
В заключение приведем похвалу, составленную для отцов Святой Горы знаменитым святогорцем — святым Никодимом:
«Кто расскажет о трудах ваших, блаженные отцы? Или кто достойно воспоет добродетели подвига вашего: трезвение ума, непрестанную молитву, болезненное мученичество совести ради добродетелей, озлобление тела, совлечение страстей, всенощные стояния, вечнотекущие слезы, распинание втайне, смирение ума, победы над бесами, множество даров... О сонм преподобных, освященный в Боге и возжелавший Его! О богоносный пчельник, собравший в расщелинах и пещерах Святой Горы, как бы в ульях умных, сладчайший мед безмолвия! Троицы услада! Богородицы украшение! Афона похвало! И вселенной свято чтимые! Предстательствуйте пред Господом о помиловании душ наших» [1, 182—183].
Говоря о святых старцах на земле отец Паисий заметил: «Блаженны сделавшиеся невещественными, Христовы «раенавты», которые взлетают к Богу и постоянно вращаются в раю — своем постоянном жилище — с помощью самого быстрого средства передвижения и не расходуя много горючего, но обходясь одним сухариком» [3, 212].
За этим «следует свойство, имеющее высшее достоинство, которого никогда не могло вместить или выразить разумное естество: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих!» (Рим. 9, 3). Это полнота вышеестественной любви, в которой, как учит апостол Павел, и заключается «путь еще превосходнейший» (1 Кор. 12, 31), и которая находит свое осуществление или, вернее, выражение в этих словах и в изречении Господа: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13)» [5, 381].
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами Богородицы и святых Твоих, помилуй мя, грешнаго!
Пресвятая Богородице, спаси нас!
1. Иерофей (Влахос), митрополит. Одна ночь в пустыне Святой Горы: Беседа с пустынником об Иисусовой молитве. 2-е изд. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1997. Пер. с греч.
2. Паисий Святогорец, схимонах. Возвращение к Богу от земли на небо. М.: Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 1997. Пер. с греч.3. Паисий Святогорец, схимонах. Письма. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2001.
4. Тацис Дионисий, священник. Изречения подвижников Греции / Ефрем, старец. Три слова о послушании / Савва Сербский, святитель. Хиландарский устав. М., 2001. Пер. с новогреч.
5. Иосиф, монах. Старец Иосиф Исихаст. Свято-Троицкая Сергиева лавра; Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2000. Пер. с греч.
6. Иосиф Афонский, старец. Изложение монашеского опыта. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1998. Пер. с новогреч.
7. Тацис Дионисий, священник. Изречения подвижников Греции / Ефрем, старец. Три слова о послушании / Савва Сербский, святитель. Хиландарский устав. М., 2001. Пер. с новогреч.
8. Симеон Новый Богослов, преподобный. Творения. Свято-Троицкая Сергиева лавра, 1993. Т.2, 3.
9. Жития святых царственных мучеников. Торжествует и пророчествует святой Афон. Т. 3. М., 2001.
10. Преподобный Серафим Саровский в воспоминаниях современников. М.: Сретенский монастырь, Новая книга, Ковчег. М., 1998.
11. Паисий Святогорец, схимонах. Слова. Салоники (Суроти); М.: Монастырь Иоанна Богослова, Изд. дом «Святая Гора», 2001. Т.2: Духовное пробуждение. Пер. с греч.