«Если фарисей, сделав то, чем хвалился, осужден именно за то, что хвалился, то почему хвалишься ты, не делая хорошего, а только шумя об этом; и делаешь себя подлежащим более тяжкому осуждению, нежели то, какому подпал фарисей, который не сделал ничего, достойного порицания, обвинен же в одном высоком мнении о добрых своих делах?..» (Преподобный Исидор Пелусиот. К Арсению)
Пресвитеру Пимену
Мы взойдем на высоту смиренномудрия (ибо признаю оное не нисхождением, а восхождением), если истребим в себе гибельное надмение гордыни и низводящее во ад воспаление высокомерия, если будем во всем соблюдать скромность и не оставим без внимания всего того, что повредит ей. Ибо душа обыкновенно идет в след за своими делами и привыкла принимать отпечаток и образ того, что сама предпринимает.
Посему, да будет у нас и наружность степенная, и взор кроткий, и поступь не быстрая, и одежда только самая необходимая, и брови не будем поднимать вверх, и сидеть будем смиренно, и пищу будем иметь простую, и постель, не превышающую потребности, и утварь недорогую, и дом, приличный христианам; а также и слово, и голос, и обращение с ближними да показывают более скромность, а не кичливость. Ибо так, соблюдая во всем скромность, взойдем на небесную высоту.
Посему, да будет у нас и наружность степенная, и взор кроткий, и поступь не быстрая, и одежда только самая необходимая, и брови не будем поднимать вверх, и сидеть будем смиренно, и пищу будем иметь простую, и постель, не превышающую потребности, и утварь недорогую, и дом, приличный христианам; а также и слово, и голос, и обращение с ближними да показывают более скромность, а не кичливость. Ибо так, соблюдая во всем скромность, взойдем на небесную высоту.
Пресвитеру Дионисию
«Кто не сознает в себе ничего доброго, скромен в словах, снисходителен, лучше же сказать, признателен, тот, о мудрый, еще не смиренномудр. Кто смиренномудрствует после многих преуспеяний, тот умеет вести себя в собственном смысле слова скромно.
Евтонию
Спасительное Слово, премудро и со знанием дела смиряя и направляя к лучшему страсть честолюбия, которая сильно, деятельно и страшно овладела человеческим родом, говорит: внемлите правды вашея не творити пред человеки, да видими будете ими; Аще ли же ни, мзды не имате от Отца вашего, Иже есть на небесех (Мф.6:1). Господь, как Творец и Создатель, хорошо знал, что изначала вложены в людей семена честолюбия не без цели и не напрасно, но чтобы люди, будучи пламенными любителями чести, преуспевали в лучшем. Но, обладая сим прекрасным охранением от рабства низким страстям, то есть любовью к чести, люди дали сему прирожденному дару противоположное направление и обратили к чести земной, забыв о небесной. Посему Господь, как наилучший земледелатель, снова прилагая попечение о душе, отсекает отростки, которые приносят худое, и останавливает страшно увеличившееся стремление к славе человеческой. Но что в любви сей есть кроткого и способствующего к плодоношению премирных почестей, то Христос не только оставляет, но и усиливает, и делает плодоноснейшим, с корнем исторгнув желание делать что-либо напоказ, как поступают стремящиеся к человеческой славе, и дозволив из всех сил разумно искать почестей, имея в виду единого Бога.
Нилу
Поскольку велика высота смиренномудрия и велико унижение кичливости, то советую тебе возлюбить первую и не впадать в последнее.
Пресвитеру Мартирию
Если желаешь ты, наилучший, увеличить свои преуспеяния, то не высоко о себе думай, и тогда они соделаются большими. Не почитай себя уже сделавшим все, и тогда будет тебе больше славы. Ибо, если грешник, почитая себя тем, что он есть в действительности, делается праведником, как мытарь, то праведник, признавая себя грешником, не соделается ли еще более праведным и достославным? Если благосознательность грешнику доставила венец (ибо не по смиренномудрию, но самую истину сказал он о себе), то смиренномудрие не соплетет ли праведнику тьмочисленных венцев?
Мартирию. О гордости
Гордым противится Бог (Иак.4:6), потому что и в начале воспротивился их началовождю. Посему, прими во внимание, каково это - иметь Бога противоборцем, а соучастником - исконного мятежника.
Киринию
Почто гордится земля и пепел (Сир.10:9)? Чем высится тление? Почему много о себе думает и превозносится тень? Чем надмевает тебя мечтательная власть? Как не обратишь внимания на оканчивающих жизнь срамно? Как не поревнуешь проведшим ее с пользою? Ты скоротечное властвование почитаешь как бы нескончаемою властью. От этого уврачует тебя вращающийся круг времени, приведя к скорому концу твое начальство и положив конец твоей горячности.
Селевку. О смиренномудрии
Более смиренномудрствуй, а не только говори смиренно, чтобы не иметь вблизи себя обличения своим словам в делах. Лучше же сказать, в словах показывай дела, чтобы слова были то же, что и дела, а не опровергались слова делами.
Чтецу Епимаху. На сказанное: Аще кто мнится мудр быти, буй да бывает (1 Кор. 3:18)
Спрашивал ты, что значить сказанное Павлом: Аще кто мнится мудр быти в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет. Посему, выслушай вкратце. Самомнение служит препятствием успеху, почему надобно истребить в себе надменность и напыщенность (а такова еллинская мудрость, в которой нет ничего твердого и постоянного), и потом уже исполняться Божественного наставления. Ибо, если не будет истреблено то, что надмевало, испортится твердая пища. А если угодно, то слово мое представит и пример. Как в теле, если скопится в чреве излишний газ, сие вредит пищеварению, так и надменность, если преградит вход слову, вредит здравию души. Самое прочное основание здравию - смиренномудрие, которому научает естество наше. Ибо оно, как прах и пепел, громко говорить о себе, из чего оно произошло, и самою действительностью смиряет гордыню страждущих высокомерием.
Серину. О высокомерии
Да не обучит тебя высокомерию то, что одолел ты врага. Ибо для многих, обезумевших от тщеславия по причине того, что во всякое время воздвигали они победные памятники, гордились ими и не думали, что могут иметь в чем неудачу, и не ожидали быть когда-либо побежденными, - их мнимая благоуспешность, очевидно, клонилась к худшему.
Епископу Леонтию. На слова: да не увесть шуйца твоя (Мф.6:3)
Не в тайне и сокровенности, любезная глава, положен этот Божий закон, повелевающий: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя, - напротив того, не темен, а весьма ясен и очевиден он для внимательных. Поскольку во след за добрым делом идет у нас тщеславие и желание показать себя, то Господь говорит: ни одно доброе дело да не совершается тобою страстно, и преуспеяние твое да не сопровождается кичливым помыслом, но, если делаешь что хорошо, не выставляй себя на показ, не величайся, не гонись за здешними рукоплесканиями, а ожидай будущих венцов.
Епископу Феоне. На сказанное в Писании: иже земная мудрствуют (Фил.3:19)
Апостол, обвинив мудрствующих о земном, сказал, о премудрый: наше бо житие на небесех есть (Фил.3:20), - и сим делающих что-либо маловажное и худое противопоставил совершающим дела великие и смелые. Ибо одни презренны и низки, а другие высоки духом и парят к небесам. Смиряя же превозносящихся пред братиями, говорит он: не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся (Рим.12:16), и сим не воспрещает им помышлять о премирном, но искореняет в них презорство и кичливость.
Ибо велемудрие, то есть высота духа, - это одно, а другое - гордость, то есть высокомерие. Первое все случающееся уничижает собственным своим мужеством, а вторая всех людей признает низшими собственной своей низости; первое помышляет о премирном, а вторая мечтает о земном; первое вожделеет славы Божественной и приснопамятной, а вторая любит славу угасающую.
Ибо велемудрие, то есть высота духа, - это одно, а другое - гордость, то есть высокомерие. Первое все случающееся уничижает собственным своим мужеством, а вторая всех людей признает низшими собственной своей низости; первое помышляет о премирном, а вторая мечтает о земном; первое вожделеет славы Божественной и приснопамятной, а вторая любит славу угасающую.
* * *
Мудрование и мудрость - не одно и то же. Ибо одно означает превозношение, а другое - разумение; одно - гордость, а другое - целомудрие; одно - требовательность к ближним, другое - что ни в чем не пренебрегается должное. Одно и украшенных добродетелью лишает их красоты, а другое и униженных украшает. Посему одно возбуждает к себе ненависть, а другое - удивление; одно провозглашается достойным осуждения, а другое - достойным похвал. Поэтому плотское мудрование, то есть требовательность к ближним, попытайся исторгнуть с корнем.
* * *
По моему мнению, смиренномудрие - это порождение души высокой и парящей к небу, а гордость - порождение души низкой и весьма худой. И это подтверждают боголюбивый Авраам и фарисей. Ибо первый, услаждаясь беседою с Богом, назвал себя землею и пеплом (Быт.18:27), а второй без всякого побуждения превозносился, думал о себе высоко и покусился предпочесть себя целой вселенной (Лк.18:9-14).
Соправителю Авзонию
Хотя сказанное будет, по-видимому, и странно, однако же даю такое определение: высота ума есть основательное благоразумие. Ибо не должно причислять человека к высокомерным, если он не льстец, и почитать скромным, если он льстец и неблагороден. Напротив того, скромен тот, кто делает то, что благоприлично, но не надмевается пред ближним, не предпочитает себя всем, но сохраняет себя в надлежащем чине, приличном людям свободным. Надобно быть великодушным, а не горделивым, мужественным, а не дерзким, уступчивым, а не раболепным, скромным, а не притворно смиренномудренным, свободным, а не подлым рабом.
Таков был и боголюбивый Авраам, который пренебрег персидской добычей и награбленным варварами, а в странноприимстве был всех смиреннее, исполнял дела служителей и, сподобившись беседы с Богом, сказал: аз же есмь земля и пепел (Быт.18:27). Вот что значит действительно совокуплять вместе скромность, смирение и высоту, вот что значит показывать свободу без всякой гордости. А те, которые порокам придают имена добродетелей и добродетелям - имена пороков, чтобы добродетель соделалась с трудом распознаваемою, кажется мне, самую добродетель осуждают на изгнание.
Не одобряю, образец настоящей скромности, того, кто, пока ведет частную жизнь, кажется весьма смиренным, а как скоро стал начальником, воображает, что он выше естества человеческого, ибо почитаю это признаком души в подлинном смысле неблагородной, немужественной и грубой. Напротив того, если ты человек частный, то будь возвышен; а если стал начальником, будь обходительным и скромным; и избегай недугов, угрожающих в том и другом состоянии: в одном - унижения, в другом - презорства.
Таков был и боголюбивый Авраам, который пренебрег персидской добычей и награбленным варварами, а в странноприимстве был всех смиреннее, исполнял дела служителей и, сподобившись беседы с Богом, сказал: аз же есмь земля и пепел (Быт.18:27). Вот что значит действительно совокуплять вместе скромность, смирение и высоту, вот что значит показывать свободу без всякой гордости. А те, которые порокам придают имена добродетелей и добродетелям - имена пороков, чтобы добродетель соделалась с трудом распознаваемою, кажется мне, самую добродетель осуждают на изгнание.
Епископу Лампетию
Не одобряю, образец настоящей скромности, того, кто, пока ведет частную жизнь, кажется весьма смиренным, а как скоро стал начальником, воображает, что он выше естества человеческого, ибо почитаю это признаком души в подлинном смысле неблагородной, немужественной и грубой. Напротив того, если ты человек частный, то будь возвышен; а если стал начальником, будь обходительным и скромным; и избегай недугов, угрожающих в том и другом состоянии: в одном - унижения, в другом - презорства.
Зинону. На сказанное в послании к Филиппийцам: друг друга честию больша себе творяще (Флп.2:3). И что значат слова: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе (5)?
Замечательна и ясна апостольская мысль. Но если она тебе кажется глубокою и неудобопонятною, то попытаюсь объяснить ее вкратце. Апостол, побуждая к смиренномудрию и сказав: друг друга честию больша себе творяще, присовокупил: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим (6-7).
Посему, если Он не был равен Отцу, если только, оттого, что был послушливым повелению Большего, сделал Он то, что Им соделано, то излишен пример. Если же равен, как и действительно равен, то сказанное совершенно соответствует и прямо относится к смиренномудрию. Если бы быть равным почитал Он для Себя неожиданным приобретением, то не смирил бы Себя, чтобы унижение не сделалось предосудительным, не задело достоинство.
Но поскольку равен был по естеству, и высокое рождение Ему принадлежало по существу, а не было даровано по благости, то не отказался смирить Себя. Ибо раб, даже получивший свободу и удостоенный всыновления, почитая достоинство сие похищенным или нечаянным обретением, не согласится исполнить дело служителя. Настоящий же сын, у которого благородство и достоинство прирожденные, не откажется исполнить что-либо подобное, так как вовсе не может быть места никакому подозрению. Для первого прежнее рабство порождает подозрение о низости его; по отношение же к другому прирожденное благородство не допускает и родившегося подозрения; первый может лишиться всыновления, а другой никогда не утратит прирожденного благородства и достоинства.
Посему, если Он не был равен Отцу, если только, оттого, что был послушливым повелению Большего, сделал Он то, что Им соделано, то излишен пример. Если же равен, как и действительно равен, то сказанное совершенно соответствует и прямо относится к смиренномудрию. Если бы быть равным почитал Он для Себя неожиданным приобретением, то не смирил бы Себя, чтобы унижение не сделалось предосудительным, не задело достоинство.
Но поскольку равен был по естеству, и высокое рождение Ему принадлежало по существу, а не было даровано по благости, то не отказался смирить Себя. Ибо раб, даже получивший свободу и удостоенный всыновления, почитая достоинство сие похищенным или нечаянным обретением, не согласится исполнить дело служителя. Настоящий же сын, у которого благородство и достоинство прирожденные, не откажется исполнить что-либо подобное, так как вовсе не может быть места никакому подозрению. Для первого прежнее рабство порождает подозрение о низости его; по отношение же к другому прирожденное благородство не допускает и родившегося подозрения; первый может лишиться всыновления, а другой никогда не утратит прирожденного благородства и достоинства.
Антиоху
В телах соки от преизбытка портятся, ибо, когда составные начала выступают из своих пределов, доходят до излишества и превышают меру, - тогда приключаются болезни и жестокая смерть, - так бывает и с душами. Если после целомудренной жизни впадем в гнев, то бываем и кичливы, и раболепны. И первое делает нас ненавистными, а последнее - смешными; потому что, смешав в себе два противоположные порока - безрассудство и лесть - возбуждаем к себе ненависть и подвергаемся осмеянию.
Когда же отсечем избыток страсти, тогда будем и в точности смиренны, и безопасно высоки. Ибо таково наше любомудрие: в одной душе она соединяет и смиренномудрие, и высоту; смиренномудрие - чтобы ни пред кем не превозноситься, а высоту - чтобы не иметь готовности кому-либо льстить.
Когда же отсечем избыток страсти, тогда будем и в точности смиренны, и безопасно высоки. Ибо таково наше любомудрие: в одной душе она соединяет и смиренномудрие, и высоту; смиренномудрие - чтобы ни пред кем не превозноситься, а высоту - чтобы не иметь готовности кому-либо льстить.
Мартиниану и Зосиме
Бегайте, наилучшие, порока: он силен в том, чтобы возлюбивших его приводить в неистовство и делать неразумными. Бегите же во след добродетели: она сильна в том, чтобы держащихся ее умудрить и соблюсти в надлежащем состоянии. Она часто и в глазах, которые смотрят как-то кротко и тихо, показывает, что внутри - ум, исполненный смиренномудрия.
Диакону Исидору
Многие из тех, кто казался мужественным и благородным, не вынесли даже приражения и первого удара искушений. И обличенные в том, что только в видимости, а не самым делом возбудили в зрителях мнение о своем мужестве, они поникли челом. Для того-то, думаю, на иных, мнимо великих и непобедимых, и попускаются искушения, чтобы они уврачевали это понятие о себе и обратились к смиренномудрию.
Немалая польза для души человека, который не может вынести, не говорю подвига, но даже испытания, истребить высокое мнение о себе. Ибо тому, кто побежден, но прежде одержал много побед, еще можно найти извинения, а кто пал при первом на него нападении, тот представляет в себе доказательство крайней немощи, лучше же сказать - лености.
Немалая польза для души человека, который не может вынести, не говорю подвига, но даже испытания, истребить высокое мнение о себе. Ибо тому, кто побежден, но прежде одержал много побед, еще можно найти извинения, а кто пал при первом на него нападении, тот представляет в себе доказательство крайней немощи, лучше же сказать - лености.
Петру. О высокоумии, самомнении и смиренномудрии
Кто не обвинит тебя в несообразности за то, что, презрев и богатство, и род, и эту тени подобную честь, даже соделавшись для многих путем смирения, ты теперь оказываешься горделивым, как бы забывшим Божественный закон, который желающему возвыситься повелевает смиряться (Мф.23:12). Посему, если не совершенно погряз ты в волнах высокомерия, то отрезвись и храни свой обет. Ибо небезызвестно тебе, что возрастающая с добродетелями скромность делает живущих так подобными Богу. А высокоумие не только отнимает настоящее, но и с самых небес низлагает высоковыйного, чему и подверглась денница, восходящая заутра (Ис.14:12).
Геласию. О гордости, бессилии и ничтожестве
У людей в обычае, хотя это и чуждо Божественным законам, превозноситься над многими или родом, или мудростью, или имуществом, или красотою, или чином. Но все это нимало не помогает гордости тех, которые, будучи взяты из земли, снова обратятся в землю.
А что у тебя вовсе нет даже ничего и этого, не станешь и сам ты отрицать. Посему, если лишен ты всего надмевающего до превозношения, потому что и родом незнатен, и беден, и умом недалек, и крайне неучен, и некрасив, то для чего же, как будто ты славнее всех, бегаешь по городу и бываешь в нем предводителем многих смятений?
Поэтому или познай сам себя и приобрети нрав, соразмерный твоему ничтожеству, или смело иди на труды и опасности, за которые вознаградят тебя те, которые имеют силу, потому что у тебя нет золота, нередко умягчающего суровость обстоятельств и бичей.
Зосиме. О тщеславии
У тебя, ничему не учившегося, и бесстыдство, вероятно, соразмерно невежеству. Но поскольку сверх этого, как дошло до моего сведения, ты надмеваешься еще горделивою о себе мыслью, то познай себя. Обличение близко к тебе, в речах твоих. Заметь, какой ты возбуждаешь смех употреблением несвойственных языку слов. Всмотрись, как улыбаются слушатели при твоих погрешностях против законов речи. Посему, или перестань выражаться смешно, или речь свою почитай худой.
Ориону. О тщеславии
Обольстительная пышность, сухое и бездушное превозношение, тщетная и земная слава да возмутся от нас (Еф.4:34). Ибо Даятель и Сокровищехранитель добродетелей, в Себе Самом оставляя нам образец, говорит: славы от человек не ищу (Ин.5:41). Потому что слава есть Божие даяние, хотя изобретатели имен и дали именование сие даже здешней тени.
Воину Исаии
Не вдавайся в гордыню по причине того, что дела идут у тебя успешно, как будто не можешь потерпеть чего-либо худого. Напротив того, содержи в мысли то, что обстоятельства часто принимают противоположный оборот, держись скромного образа мыслей и не выходи из пределов человеческого естества. Правосудие назирает за нашими Делами. Возмечтавших о себе, что не подлежат уже наказанию, оно доводит до наказания таким образом, каким они думали избежать его.
Епископу Феоне. На сказанное в Писании: иже земная мудрствуют (Фил.3:19)
Апостол ... смиряя превозносящихся пред братиями, говорит: не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся (Рим.12:16), и сим не воспрещает им помышлять о премирном, но искореняет в них презорство и кичливость.
Ибо велемудрие, то есть высота духа, - это одно, а другое - гордость, то есть высокомерие. Первое все случающееся уничижает собственным своим мужеством, а вторая всех людей признает низшими собственной своей низости; первое помышляет о премирном, а вторая мечтает о земном; первое вожделеет славы Божественной и приснопамятной, а вторая любит славу угасающую.
Нилу
Поскольку велика высота смиренномудрия и велико унижение кичливости, то советую тебе возлюбить первую и не впадать в последнее.
Ермину, Дорофею, Светлейшему Иераку
Кто упражняется в добродетели, тот имеет светлый венец. А кто преуспевает, не признавая себя преуспевшим, за это самое расположение имеет еще более светлый венец. Ибо равняется преуспеяниям - преуспевшему не признавать себя преуспевшим. Лучше же сказать, когда есть такое расположение, и малые преуспеяния делает оно великими, а когда его нет, и великие преуспеяния умаляются. Посему, кто хочет преуспеяния свои сделать великими, тот да не признает их великими, и тогда будут они велики.
Светлейшему Дорофею
Скромным и высокомудренным называю того, кто, преуспев в великом, не домогается славы за великие дела, но в молчании сокрывает преимущества и не восстает на ближних. Ибо тем, что делал великое, показал он высокий образ мыслей, а тем, что скрывал, - скромный. И высокомудренного противополагать должно малодушному, а не смиренномудренному. Низко тот мыслит, кто мечтает о земном; высоко - тот, кто ищет премирного. Почему от ума великого и высокого рождается иногда смиренномудрие, а от малого и скудного - высокомерие.
Признающим грех же, а не смиренномудрым называть должно того, кто, хотя падает, но сознается в этом и отказывается от прежних мыслей. Таков был мытарь. Тщеславным же назвать должно того, кто готов хвалиться и тем, чего не делает; славолюбивым - того, кто величается тем, что делает; горделивым - того, кто, хотя делает, но хвалится сим, а других поносит; великодушным - того, кто переносит благоденствие скромно, а злополучие мужественно; малодушным же - того, кто ведет себя противоположно великодушному.
Чтецу Епимаху. На сказанное: Аще кто мнится мудр быти, буй да бывает (1 Кор. 3:18)
Спрашивал ты, что значить сказанное Павлом: Аще кто мнится мудр быти в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет. Посему, выслушай вкратце. Самомнение служит препятствием успеху, почему надобно истребить в себе надменность и напыщенность (а такова еллинская мудрость, в которой нет ничего твердого и постоянного), и потом уже исполняться Божественного наставления. Ибо, если не будет истреблено то, что надмевало, испортится твердая пища. А если угодно, то слово мое представит и пример. Как в теле, если скопится в чреве излишний газ, сие вредит пищеварению, так и надменность, если преградит вход слову, вредит здравию души. Самое прочное основание здравию - смиренномудрие, которому научает естество наше. Ибо оно, как прах и пепел, громко говорить о себе, из чего оно произошло, и самою действительностью смиряет гордыню страждущих высокомерием.
Исаии
Смотри, чтобы твое ни с чем не сравнимое высокомерие не понудило когда-либо Божественное, преисполненное снисхождения естество показать свое могущество, которое может и здесь предать тебя конечной гибели, и там подвергнуть самым жестоким наказаниям.
Воину Исаии
Говорю, что не только рожденным, подобно тебе, от родителей темных и неизвестных, но и происшедшим от знаменитых и славных отцов не надлежит доходить до такого высокомерия и преступать пределы естества. Посему, чтобы, впав в чрезмерность, не понести и чрезмерных наказаний, старайся безумие высокомерия сдерживать браздами скромности; приобрети себе наружность, приличную человеку благонравному, и ни глазами, ни бровями, ни языком, ни походкою, не показывай в себе следа такой болезни.
Пресвитеру Иераку. Почему много говоривший о себе фарисей осужден, а Иов, сказавший о себе больше и притом важнейшее, похвален?
Дивишься и изумляешься, как сказал ты, почему много говоривший о себе фарисей возбудил негодование, а Иов, сказавший о себе больше и притом важнейшее, заслужил одобрение. Посему, выслушай краткий ответ. Иначе и быть не могло. Фарисей, который, никем не призываемый и никем не побуждаемый, многословит и один в целой вселенной думает о себе высоко, справедливо возбудил негодование, потому что страдал гордостью. А кто, когда одобряют его, утаивает свои преимущества, когда же хулят, рассказывает о них, чтобы отразить от себя возводимые на него обвинения, как поступил достославный и высший всяких похвал Иов, тот стоить вне всякого обвинения, потому что оно переходит на похуливших его не по праву.
Подлинно, неразумное это дело и кажется оно неразумным, да и кажется справедливо, - хвалить самому себя без настоятельной в том нужды. Но если человек, слыша то, чего не следовало бы о себе слышать, невольно вовлекается в такие речи, то вина на тех, кто довел его до сей необходимости. Потому-то и по Божественному приговору не одобрен тот, кто, никем не побуждаемый оправдывал сам себя и осуждал всех прочих, не уважил и стоявшего с ним мытаря, но увенчан великими похвалами тот, кто доведен был до сего необходимостью. Ибо умолчали ли друзья Иова хоть о чем-то из того, что могло раздражить его?