Два послания об исповеди иже во святых отца нашего Симеона Нового Богослова, игумена обители святого Мамаса Ксирокеркского
Посему всем нам, братья: и служащим посредниками для согрешивших, и самим желающим примириться с Богом – надлежит быть внимательными, чтобы ни посредники не навлекли на себя гнев вместо мзды, ни преткнувшиеся и стремящиеся примириться [с Богом] не наткнулись на врага, убийцу и лукавого советчика вместо посредника, ибо таковые услышат с великой угрозой: «Кто вас поставил начальниками и судьями» над Моим народом?» [Ср.: Деян. 7, 27 (Исх. 2, 14)] И снова: «Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» [Мф. 7, 5] (бревно – это единичная страсть или некое вожделение, омрачающее око души). И еще: «Врач! исцели самого себя» [Лк. 4, 23]. И опять: «Грешнику же сказал Бог: «Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам возненавидел наставление и слова Мои бросил за себя?”» [Пс. 49, 16–17]. И Павел говорит: «Кто ты, осуждающий чужого слугу? Перед своим Господом стоит он или падает. Силен Бог чрез раба Своего восставить его» [Ср.: Рим. 14, 4].
Именно из-за всего этого я трепещу и дрожу, братия и отцы мои, и прошу всех вас, укрепляя через увещевание вас и самого себя, не относиться презрительно к сим божественным и страшным для всех таинствам, не играть с тем, с чем нельзя играть, не [делать ничего] против души нашей из-за тщеславия, славолюбия, корысти или бесчувствия (ведь бывает, что чужие помыслы принимаются ради того, чтобы называться «равви» или «отцами» [Ср.: Мф. 23, 7. 9]). Прошу: не будем восхищать столь бесстыдно, безрассудно апостольское достоинство, учась на земном примере. Если кто- то дерзко отважится уподобиться представителю земного царя и будет уличен в том, что тайно или явно завладел вверенным ему, то он сам и его сообщники будут подвергнуты крайним наказаниям для устрашения других. Какое же [наказание] претерпят в будущем недостойно восхищающие апостольское достоинство? Но не пожелайте становиться посредниками остальных прежде, чем вы исполнитесь Духа Святого и чувством души познаете всеобщего Царя и станете [Его] друзьями. Ведь не все знакомые с земным царем могут быть посредниками перед ним за других: весьма немногие могут делать это – те, которые добродетелью и потами, то есть своими трудами, приобрели дерзновение перед ним и не нуждаются в посреднике, но беседуют с царем лицом к лицу.
Итак, неужто мы, отцы и братья, не сохраним этот порядок и по отношению к Богу? Не почтим небесного Царя хотя бы равным образом с земным, но самим себе предоставим кафедру одесную Его и ошую [Ср.: Мф. 20, 21; Мк. 10, 37], предвосхитив [ее] прежде, чем попросим и получим? О дерзость, какой стыд охватит нас! Даже если нас не обвинят ни в чем другом, уже за одно это мы как презиратели будем и лишены почетного места [bли: «председательствования» (τῆς προεδρίας), cр.: Мф. 23, 6] с бесчестием, и ввергнуты в «огонь неугасимый» [Мк. 9, 43]. Но сего достаточно для вразумления желающих внимать себе, ибо ради этого мы отклонились в слове от предлежащей темы. Теперь же мы скажем о том, что ты, чадо, хотел узнать.
Послание первое, написанное к некому чаду его, и о тех, кто получил власть вязать и разрешать грехи
Ты дал наказ нашему ничтожеству, отче и брате, ответить тебе, позволительно ли объявлять свои грехи некоторым монашествующим, не имеющим священства, присовокупив и следующее:
«Мы слышим, что иереям дана власть вязать и разрешать» [Ср.: Мф. 16, 19; 18, 18]. Таковы глаголы и душеполезные вопросы твоей боголюбивой души, пылкого стремления (πόθου) и страха. Мы со своей стороны одобрили твою склонность ко благому, ибо ты стараешься узнать о вещах божественных и священных, но, будучи не способными рассуждать о таком и писать, хотели промолчать, потому что «соображать духовное с духовным» [Ср.: 1Кор. 2, 13] свойственно мужам бесстрастным и святым, от которых мы крайне далеко отстоим жизнью, разумом (λόγῳ) и добродетелью. Однако поскольку «близок Господь, – как написано, – призывающим Его в истине» [Ср.: Пс. 144, 18], то и я, недостойный, призвав Его в истине, скажу тебе сие не своими словами, но от самого божественного и богодухновенного Писания, не уча, но приводя тебе свидетельства из него о спрошенном у меня, дабы сохранить благодатью Божией и себя, и своих слушателей от обеих пропастей – и сокрывшего талант [Ср.: Мф. 25, 25], и излагающего божественные учения (δόγματα) недостойно и тщеславно, а вернее – в помрачении.
Итак, откуда положу начало слову? От безначального начала всего? Так лучше, чтобы слова были тверды [Ср.: Евр. 2, 2], ибо не ангелы нас сотворили [Ср.: Евр. 2, 2] и не от людей мы узнали [Ср.: Гал. 1, 12], но от «премудрости свыше» [Иак. 3, 17], то есть таинственно научены благодатью чрез Духа и всегда ежечасно [ею] научаемся. И ныне, призвав ее, скажем так, прежде объяснив способ и силу исповеди.
Исповедь есть не что иное, как признание долгов, то есть покаяние в прегрешениях и осуждение собственного безумия, как сказал Господь в евангельской притче: «У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим» [Лк. 7, 41]. Стало быть, всякий верующий является должником своего Владыки и Бога, и то, что он взял у Него, будет потребовано на страшном и претрепетном суде Его, когда все, цари вкупе и нищие1, предстанем «обнаженными и открытыми» [Евр. 4, 13]. Но послушай, чтó Он нам дал. Есть много иных [даров], которые никто из людей не смог бы исчислить, тогда как самый лучший и совершенный – свобода от осуждения, освящение от скверны, путь от мрака к неизреченному свету, стать чадами и сынами Его и наследниками через божественное Крещение, облечься в Самого Бога [Ср.: Рим. 13, 14; Гал. 3, 27], стать членами Его [Ср.: 1Кор. 12, 27] и получить Святого Духа, живущего в нас [Ср.: Рим. 8, 11] и являющегося царской печатью, которой запечатлевает Господь своих овец [Ср.: Ин. 10, 3]. Да и к чему многословие? Сделать нас подобными Ему, братьями и сонаследниками Его – все это и много больше сего дается крещаемым сразу же после божественного Крещения. И божественный апостол называет это божественным богатством и уделом [Ср.: Еф. 1, 18;
Послание апостола Павла к Колоссянам
2:3 в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения.{🔗1Кор. 1:30 }
Кол. 2, 3].
Заповеди же Владыки даны словно стражи этих несказанных дарований и даров, которые, будто стена отовсюду окружая верного и сохраняя неоскверненным сокровище, сокрытое в душе, делают [его] неприступным для всех врагов и воров. Но мы считаем, что мы сами храним заповеди Божии, и тяготимся этим, не ведая, что они охраняют нас, ибо блюдущий заповеди Божии охраняет не их, но самого себя, и блюдет от видимых и невидимых врагов, которые бесчисленны и ужасны, как указал на это Павел, говоря: «Брань наша не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» [Еф. 6, 12] – которые, очевидно, тайно в воздухе сем всегда в строю против нас. Итак, хранящий заповеди охраняется ими и не губит богатство, вверенное ему Богом. Презирающий же их обретается нагим для врагов и, расточив все богатство, становится должником Царю и Владыке во всем том, о чем мы говорили и за что воздать [Богу] для человека невозможно, так как они [эти дары] небесны и где смогут снова найти их получившие и погубившие? Действительно нигде, как ни Адам, ни кто-либо из сыновей его не смог бы восстановить себя самого или сородичей, если бы не превосходящий природу Бог и Господь наш Иисус Христос, придя, не стал по плоти его сыном и не восставил бы его и нас от падения божественной силой.
Тот же, кому кажется, что он хранит не все заповеди, но какие-то [соблюдает], а какие-то предает, пусть знает, что если даже одной пренебрежет, то так губит все богатство. Представь, что заповеди – это двенадцать вооруженных мужей, охраняющих тебя нагого, находящегося среди них. Вообрази и других вражеских воинов, окруживших отовсюду, нападающих и стремящихся захватить тебя и сразу же убить. Если бы один из двенадцати пал по своей воле, пренебрег бы защитой и уступил бы противнику свое место, словно открытую дверь, что пользы будет в остальных одиннадцати мужах, когда один [неприятель] пройдет посреди них и нещадно тебя зарубит, поскольку те не могут обратиться тебе на помощь? Если даже и захотят они обернуться, то будут истреблены противниками. Точно так будет и с тобой, не хранящим заповеди: если ты будешь ранен одним врагом и падешь, все заповеди улетучатся от тебя и мало-помалу твоя сила исчезнет. Или иначе: как в сосуде, наполненном вином или маслом, если и не повсюду будут дырочки, но с одной стороны одна-единственная, все содержимое потихоньку вытечет, – так и пренебрегающий одной заповедью понемногу отпадает от всех остальных, как говорит Христос: «Имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он, как полагает, имеет» [Ср.: Мф. 25, 29; Лк. 8, 18; 19, 26], и еще: «Нарушивший одну из заповедей сих и научивший – очевидно, преступлением [ее] – людей так поступать малейшим наречется в Царстве Небесном» [Мф. 5, 19]; и Павел: «Кто кем побежден, тот тому и раб» [2Пет. 2, 19]. И еще: «Жало же смерти – грех» [1Кор. 15, 56]. Он не сказал: тот или иной [грех], но каким бы ни был грех, он является жалом смерти. Жалом смерти он называет грех, потому что раненные [им] умирают. Итак, всякий «грех – к смерти»[1Ин. 5, 16], ибо однажды согрешивший, как говорит Павел, уже умер, став повинным долгу[Ср.: Рим. 5, 12; 7, 9–11 или 6, 10], и, раненый, оставлен разбойниками лежать [на дороге] [Ср.: Лк. 10, 30]. Чего иного желает умерший, как не воскреснуть? И должник, не имеющий, [чем] отдать [долг], – получить оставление долга и не быть вверженным в темницу, пока не отдаст задолженность, ибо [иначе], поскольку у него [ничего] нет, он никогда не выйдет из вечной темницы, то есть мрака [Ср.: Мф. 18, 23–35]? Так и пораженный разбойниками прежде всего стремится, чтобы к нему пришел сострадательный и благоутробный врач, ибо не имеет в себе пылкого страха Божьего, чтобы скорее самому отправиться к врачу, но из-за пренебрежения лежит с расслабленной душевной силой – зрелище, внушающее трепет и жалость хорошо, точнее же духовно, видящим душевные прегрешения.
Итак, откуда положу начало слову? От безначального начала всего? Так лучше, чтобы слова были тверды [Ср.: Евр. 2, 2], ибо не ангелы нас сотворили [Ср.: Евр. 2, 2] и не от людей мы узнали [Ср.: Гал. 1, 12], но от «премудрости свыше» [Иак. 3, 17], то есть таинственно научены благодатью чрез Духа и всегда ежечасно [ею] научаемся. И ныне, призвав ее, скажем так, прежде объяснив способ и силу исповеди.
Исповедь есть не что иное, как признание долгов, то есть покаяние в прегрешениях и осуждение собственного безумия, как сказал Господь в евангельской притче: «У одного заимодавца было два должника: один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят, но как они не имели чем заплатить, он простил обоим» [Лк. 7, 41]. Стало быть, всякий верующий является должником своего Владыки и Бога, и то, что он взял у Него, будет потребовано на страшном и претрепетном суде Его, когда все, цари вкупе и нищие1, предстанем «обнаженными и открытыми» [Евр. 4, 13]. Но послушай, чтó Он нам дал. Есть много иных [даров], которые никто из людей не смог бы исчислить, тогда как самый лучший и совершенный – свобода от осуждения, освящение от скверны, путь от мрака к неизреченному свету, стать чадами и сынами Его и наследниками через божественное Крещение, облечься в Самого Бога [Ср.: Рим. 13, 14; Гал. 3, 27], стать членами Его [Ср.: 1Кор. 12, 27] и получить Святого Духа, живущего в нас [Ср.: Рим. 8, 11] и являющегося царской печатью, которой запечатлевает Господь своих овец [Ср.: Ин. 10, 3]. Да и к чему многословие? Сделать нас подобными Ему, братьями и сонаследниками Его – все это и много больше сего дается крещаемым сразу же после божественного Крещения. И божественный апостол называет это божественным богатством и уделом [Ср.: Еф. 1, 18;
Послание апостола Павла к Колоссянам2:3 в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения.{🔗1Кор. 1:30 }
Кол. 2, 3].
Заповеди же Владыки даны словно стражи этих несказанных дарований и даров, которые, будто стена отовсюду окружая верного и сохраняя неоскверненным сокровище, сокрытое в душе, делают [его] неприступным для всех врагов и воров. Но мы считаем, что мы сами храним заповеди Божии, и тяготимся этим, не ведая, что они охраняют нас, ибо блюдущий заповеди Божии охраняет не их, но самого себя, и блюдет от видимых и невидимых врагов, которые бесчисленны и ужасны, как указал на это Павел, говоря: «Брань наша не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» [Еф. 6, 12] – которые, очевидно, тайно в воздухе сем всегда в строю против нас. Итак, хранящий заповеди охраняется ими и не губит богатство, вверенное ему Богом. Презирающий же их обретается нагим для врагов и, расточив все богатство, становится должником Царю и Владыке во всем том, о чем мы говорили и за что воздать [Богу] для человека невозможно, так как они [эти дары] небесны и где смогут снова найти их получившие и погубившие? Действительно нигде, как ни Адам, ни кто-либо из сыновей его не смог бы восстановить себя самого или сородичей, если бы не превосходящий природу Бог и Господь наш Иисус Христос, придя, не стал по плоти его сыном и не восставил бы его и нас от падения божественной силой.
Тот же, кому кажется, что он хранит не все заповеди, но какие-то [соблюдает], а какие-то предает, пусть знает, что если даже одной пренебрежет, то так губит все богатство. Представь, что заповеди – это двенадцать вооруженных мужей, охраняющих тебя нагого, находящегося среди них. Вообрази и других вражеских воинов, окруживших отовсюду, нападающих и стремящихся захватить тебя и сразу же убить. Если бы один из двенадцати пал по своей воле, пренебрег бы защитой и уступил бы противнику свое место, словно открытую дверь, что пользы будет в остальных одиннадцати мужах, когда один [неприятель] пройдет посреди них и нещадно тебя зарубит, поскольку те не могут обратиться тебе на помощь? Если даже и захотят они обернуться, то будут истреблены противниками. Точно так будет и с тобой, не хранящим заповеди: если ты будешь ранен одним врагом и падешь, все заповеди улетучатся от тебя и мало-помалу твоя сила исчезнет. Или иначе: как в сосуде, наполненном вином или маслом, если и не повсюду будут дырочки, но с одной стороны одна-единственная, все содержимое потихоньку вытечет, – так и пренебрегающий одной заповедью понемногу отпадает от всех остальных, как говорит Христос: «Имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что он, как полагает, имеет» [Ср.: Мф. 25, 29; Лк. 8, 18; 19, 26], и еще: «Нарушивший одну из заповедей сих и научивший – очевидно, преступлением [ее] – людей так поступать малейшим наречется в Царстве Небесном» [Мф. 5, 19]; и Павел: «Кто кем побежден, тот тому и раб» [2Пет. 2, 19]. И еще: «Жало же смерти – грех» [1Кор. 15, 56]. Он не сказал: тот или иной [грех], но каким бы ни был грех, он является жалом смерти. Жалом смерти он называет грех, потому что раненные [им] умирают. Итак, всякий «грех – к смерти»[1Ин. 5, 16], ибо однажды согрешивший, как говорит Павел, уже умер, став повинным долгу[Ср.: Рим. 5, 12; 7, 9–11 или 6, 10], и, раненый, оставлен разбойниками лежать [на дороге] [Ср.: Лк. 10, 30]. Чего иного желает умерший, как не воскреснуть? И должник, не имеющий, [чем] отдать [долг], – получить оставление долга и не быть вверженным в темницу, пока не отдаст задолженность, ибо [иначе], поскольку у него [ничего] нет, он никогда не выйдет из вечной темницы, то есть мрака [Ср.: Мф. 18, 23–35]? Так и пораженный разбойниками прежде всего стремится, чтобы к нему пришел сострадательный и благоутробный врач, ибо не имеет в себе пылкого страха Божьего, чтобы скорее самому отправиться к врачу, но из-за пренебрежения лежит с расслабленной душевной силой – зрелище, внушающее трепет и жалость хорошо, точнее же духовно, видящим душевные прегрешения.
Итак, ставший из-за греха рабом диавола (ибо, говорит [апостол], «неужели вы не знаете, что вы рабы того, кому повинуетесь – или праведности к праведности, или беззакония к беззаконию»? [Ср.: Рим. 6, 16. 19]) попран врагами, обнажен от царской багряницы, став вместо чада Божия чадом диавола: что сделать ему, дабы вновь завладеть тем, от чего он отпал? Очевидно, что он взыщет посредника и друга Божия, могущего восставить его в прежнее [состояние] и примирить его с Богом Отцом. Ибо если прилепившийся ко Христу [Ср.: 1Кор. 6, 17; в синод. пер.: «соединяющийся»] по благодати, ставший членом Его [Ср.: 1Кор. 12, 18; Еф. 5, 30] и усыновленный Им [Ср.: Еф. 1, 5 и др.], затем, оставив [Его], «словно пес вернется на свою блевотину» [2Пет. 2, 22] и прилепится к блудной женщине [Ср.: 1Кор. 6, 16] или соединится с другим телом – как обесчестивший и оскорбивший Христа он судится вместе с неверными, так как, согласно божественному апостолу, «мы – тело Христово, а порознь – члены» [1Кор. 12, 27] и прилепляющийся к блуднице «члены Христа делает членами блудницы» [1Кор. 6, 15]. Сделавший такое и прогневивший тем самым своего Владыку и Бога не может иначе примириться с Богом, кроме как посредством мужа святого и друга Христова и через бегство от зла.
Посему в первую очередь будем избегать греха. Если мы даже и ранены его стрелой, не будем медлить, услаждаясь его ядом, словно медом, не будем, как раненый медведь, своими действиями увеличивать рану, но сразу же побежим к духовному врачу и изблюем яд греха через исповедь, выплюнув сию отраву и усердно приняв данные им в качестве противоядия покаянные епитимии, и да подвизаемся со страхом Божьим в исполнении их с горячей верой. Ведь все целиком расточившие вверенное им богатство и растратившие с блудницами и мытарями отцовское имущество [Ср.: Лк. 15, 12 сл. 30], чья долу поникшая из-за большого стыда совесть не может воспрять, не имея дерзновения, справедливо ищут человека Божия, который взял бы на себя их долги, дабы через него приступить к Богу. Ибо никогда не слыхано и не написано в богодухновенных Писаниях, чтобы кто-либо принял грехи другого и отвечал за них, если согрешивший не понесет прежде сообразные с видом греха труды и не обнаружит достойные плоды покаяния, ибо глас предтечи Слова глаголет: «Сотворите достойные плоды покаяния и не думайте говорить в себе: “отец у нас Авраам”» [Лк. 3, 8; Мф. 3, 8–9]. Ведь и сам Господь наш так сказал о неразумных: «Аминь говорю вам, даже если Моисей или Даниил [или Ной; ср.: Иез. 14, 20] [пред]станут, чтобы освободить сынов их и дочерей, не освободят» [Ср.: Иер. 15, 1; Иез. 14, 14–20].
Итак, что сотворить нам, желающим покаяться, какой способ придумать для оставления долга и обращения от падения? Бог даст, послушайте. Взыскуйте посредника, врача и благого советника, чтобы как хороший советник он предложил, сообразуясь с вами, добрым советом способы покаяния; как врач – дал вам лекарство, подходящее к каждой ране; а как посредник – умилостивил о тебе Божество молитвой и прошением к Богу, представ перед Ним «лицом к лицу» [1Кор. 13, 12; ср.: Втор. 34, 10]. Только не стремись найти льстивого или рабствующего чреву советника и соратника, дабы он, потворствуя твоему желанию, не научил тебя тому, что приемлемо для тебя, вместо того, что любезно Богу, и дабы ты снова не остался воистину непримиримым врагом [Бога]. Не [ищи] и неопытного врача, чтобы он большой строгостью и несвоевременными операциями и прижиганиями не довел тебя до смертельного отчаяния или, наоборот, чрезмерным состраданием не оставил тебя – мнящего себя здоровым – в недуге, а самое ужасное – не предал тебя вечному наказанию, которое не [входит] в твои надежды: именно к нему приводит здешняя душевная болезнь, умирающая вместе с нами. Я не считаю, что так просто найти «посредника между Богом и людьми» [1Тим. 2, 5], ибо «не все те израильтяне, которые от Израиля» [Рим. 9, 6], но те, которые в соответствии с именем ясно знают и само значение имени и являются умом, видящим Бога; и не все, называемые по имени Христа, в самом деле христиане: «Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, – говорит Христос, – войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего» [Мф. 7, 21], как и еще говорит: «Многие в тот день скажут Мне: Господи! не Твоим ли именем мы бесов изгоняли? И Я скажу им: Аминь глаголю вам, не знаю вас, отойдите от Меня, делатели беззакония» [Ср.: Мф. 7, 22–23, Лк. 13, 27, Мф. 25, 12].
Посему всем нам, братья: и служащим посредниками для согрешивших, и самим желающим примириться с Богом – надлежит быть внимательными, чтобы ни посредники не навлекли на себя гнев вместо мзды, ни преткнувшиеся и стремящиеся примириться [с Богом] не наткнулись на врага, убийцу и лукавого советчика вместо посредника, ибо таковые услышат с великой угрозой: «Кто вас поставил начальниками и судьями» над Моим народом?» [Ср.: Деян. 7, 27 (Исх. 2, 14)] И снова: «Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» [Мф. 7, 5] (бревно – это единичная страсть или некое вожделение, омрачающее око души). И еще: «Врач! исцели самого себя» [Лк. 4, 23]. И опять: «Грешнику же сказал Бог: «Что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам возненавидел наставление и слова Мои бросил за себя?”» [Пс. 49, 16–17]. И Павел говорит: «Кто ты, осуждающий чужого слугу? Перед своим Господом стоит он или падает. Силен Бог чрез раба Своего восставить его» [Ср.: Рим. 14, 4].
Именно из-за всего этого я трепещу и дрожу, братия и отцы мои, и прошу всех вас, укрепляя через увещевание вас и самого себя, не относиться презрительно к сим божественным и страшным для всех таинствам, не играть с тем, с чем нельзя играть, не [делать ничего] против души нашей из-за тщеславия, славолюбия, корысти или бесчувствия (ведь бывает, что чужие помыслы принимаются ради того, чтобы называться «равви» или «отцами» [Ср.: Мф. 23, 7. 9]). Прошу: не будем восхищать столь бесстыдно, безрассудно апостольское достоинство, учась на земном примере. Если кто- то дерзко отважится уподобиться представителю земного царя и будет уличен в том, что тайно или явно завладел вверенным ему, то он сам и его сообщники будут подвергнуты крайним наказаниям для устрашения других. Какое же [наказание] претерпят в будущем недостойно восхищающие апостольское достоинство? Но не пожелайте становиться посредниками остальных прежде, чем вы исполнитесь Духа Святого и чувством души познаете всеобщего Царя и станете [Его] друзьями. Ведь не все знакомые с земным царем могут быть посредниками перед ним за других: весьма немногие могут делать это – те, которые добродетелью и потами, то есть своими трудами, приобрели дерзновение перед ним и не нуждаются в посреднике, но беседуют с царем лицом к лицу.
Итак, неужто мы, отцы и братья, не сохраним этот порядок и по отношению к Богу? Не почтим небесного Царя хотя бы равным образом с земным, но самим себе предоставим кафедру одесную Его и ошую [Ср.: Мф. 20, 21; Мк. 10, 37], предвосхитив [ее] прежде, чем попросим и получим? О дерзость, какой стыд охватит нас! Даже если нас не обвинят ни в чем другом, уже за одно это мы как презиратели будем и лишены почетного места [bли: «председательствования» (τῆς προεδρίας), cр.: Мф. 23, 6] с бесчестием, и ввергнуты в «огонь неугасимый» [Мк. 9, 43]. Но сего достаточно для вразумления желающих внимать себе, ибо ради этого мы отклонились в слове от предлежащей темы. Теперь же мы скажем о том, что ты, чадо, хотел узнать.
Что нам можно исповедоваться монаху, не имеющему священства, ты обнаружишь это бывшим со всеми с тех пор, как покаянное одеяние и облачение было даровано Богом Его наследию и монахи получили свое имя, как написано в богодухновенных отеческих писаниях, вникнув в которые, ты найдешь, что истинно сказанное. До них [монахов] одни архиереи получали словно от божественных апостолов по преемству власть вязать и решить. Но с течением времени, когда архиереи стали негодными [в подлиннике игра слов: καὶ τῶν ἀρχιερέων ἀχρειουμένων], это страшное поручение перешло к священникам, имеющим жизнь непорочную и удостоенным божественной благодати. Затем, когда и они [все] вперемешку, иереи вместе с архиереями, уподобились остальному народу и многие – как и ныне – начали попадать [во власть] духов обольщения [Ср.: 1Тим. 4, 1] и тщетных пустословий [Ср.: 1Тим. 6, 20; 2Тим. 2, 16] и погибать, оно, как сказано, перешло к избранному народу Христову – я говорю о монахах: оно не было отнято от священников или архиереев, но они сами сделали себя чуждыми ему. «Ибо всякий священник, посредник между Богом и людьми, поставляется на служение Богу, – как говорит Павел, – и должен приносить жертву как за народ, так и за себя» [Ср.: Евр. 5, 1. 3 † 1Тим. 2, 5]. Но начнем повествование с более раннего [времени] и увидим, откуда, как и кому изначально была дана эта власть священнодействовать, вязать и решить, и так постепенно станет ясным решение [того], о чем ты спрашивал, не только тебе, но и всем другим людям.
Когда Господь и Бог и Спаситель наш сказал имеющему сухую руку [См.: Мф. 12, 10]: «Прощаются тебе грехи твои» [Лк. 5, 20], – евреи, услышав, говорили: «Сей глаголет хулу. Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» [Лк. 5, 21, Мк. 2, 7]. Таким образом, отпущение грехов еще не давалось ни пророками, ни священниками и никем из тогдашних патриархов. Посему и негодовали книжники, словно провозглашалось некое новое учение и необыкновенное дело, Господь же не порицал их за это, но, скорее, научил [тому], чего они не знали, явив Себя дарующим оставление грехов как Бог, а не как человек, ибо Он говорит им: «Дабы знали вы, что власть имеет Сын Человеческий отпускать грехи» [Ср.: Мф. 9, 6]. Он говорит «имеющему сухую руку: Протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая» [Мф. 12, 10. 13], – через видимое чудо уверяя в большем и невидимом. Так [было] с Закхеем [Лк. 19, 1–10], так – с блудницей [Ср.: Лк. 7, 37–50], так – с Матфеем из сбора пошлин [Мф. 9, 9], так – с Петром, трижды отрекшимся, так – с расслабленным, излечив которого и найдя затем, Он сказал: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось чего хуже с тобою» [Ср: Ин. 5, 14]. Сказав это, Он показал, что тот из-за греха впал в оную болезнь, а избавившись от нее, получил и оставление своих грехов. Ни у кого из них не было нужды в длительном времени, посте, сне на земле, но только в обращении, вере несомненной, отсечении порока, искреннем покаянии и многих слезах, как у блудницы [Лк. 7, 38] и у Петра, «плакавшего горько» [Ср.: Лк. 22, 62]. Здесь начало сего великого дара, подобающего только Богу, Который один имел его, а потом оставляет Своим ученикам таковое дарование вместо Себя, собираясь взойти на небо. Давайте узнаем, как Он передал им такое достоинство и власть, и кто [они] и сколько [их было]: одиннадцать избранных, когда «двери были заперты» [Ср.: Ин. 20, 19] и они были собраны вместе внутри, ибо, войдя и «став посреди них» [Ср.: Лк. 24, 36], Он «дунул» и говорит: «Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому прощаются; на ком удержите, на том удержатся» [Ср.: Ин. 20, 22–23], – и тогда ничего не заповедует им о епитимиях как имеющим научиться от Святого Духа.
Итак, как сказано, святые апостолы по преемству передавали эту власть наследовавшим их престол, поскольку «никто из посторонних не дерзал» [Ср.: Деян. 5, 13] даже помыслить что-нибудь такое. Так ученики Господни хранили в точности право на эту власть. Но, как мы сказали, с течением времени смешались и слились с достойными недостойные, и один стал стремиться превзойти другого. С тех пор держатели апостольских престолов оказались плотскими, сластолюбивыми, тщеславными и уклонились в ереси, и божественная благодать оставила их, и власть эта была отнята от таковых. Поскольку же они оставили и все другое, что должны иметь священнодействующие, от них требуется лишь одно: чтобы они имели православие; впрочем, думаю, что и этого [у них] нет. Ведь не тот православный, кто не привносит в Церковь Божию новый догмат, но тот, кто стяжал жизнь, согласную с правым словом. Однако такого и подобного [человека] тогдашние патриархи и митрополиты или, искав, не находили, или, найдя, предпочли ему скорее недостойного, потребовав лишь одно: письменно изложить символ веры – и приняв только то, что он ни добра не является ревнителем, ни с порочным не сражается. Тем самым они якобы сохраняют мир в Церкви, что хуже всякой вражды и причина великого неустроения.
По этой причине священники сделались негодными [Ср.: Рим. 3, 12 (Пс. 13, 3)] и стали как народ [ибо никто из них не является солью (ср.: Мф. 5, 13 пар.)], по словам Господа [Ср.: Ис. 24, 2 (LXX)], ибо, не обличая, не сдерживая и не прогоняя, но, скорее, извиняя и скрывая страсти друг друга, сами стали хуже народа, а народ – хуже их; некоторые же из народа оказались куда лучше иереев, в беспросветном мраке оных светясь, словно угли: если бы те, по слову Господа, сияли жизнью словно звезды [Ср.: Дан. 12, 3], или солнце [Ср.: Мф. 13, 43], то блеск углей, затмеваемый более ярким светом, не был бы виден. Но поскольку в людях заключалось лишь обличье и облачение священства, дар Духа перешел к монахам и через знамения давал уразуметь, что они следуют деятельному апостольскому житию. Но и там диавол снова делал свойственное ему: увидев, что они опять были провозглашены в мире словно некие новые ученики Христовы и просияли жизнью и чудесами, он смешал с ними лжебратьев – собственные орудия, так что, мало-помалу умножившись, монахи, как ты видишь, сделались негодными и стали совершенно немонашествующими. Итак, ни монахам по обличию, ни рукоположенным и причисленным к священнической степени, ни почтенным архиерейским достоинством, то есть патриархам, митрополитам и епископам, – не дано Богом просто так, благодаря одному рукоположению и его достоинству, отпускать грехи. Да не будет! Им уступлено только священнодействовать – впрочем, думаю, и то не большинству из них, дабы, будучи сеном, они не сгорели из-за этого [Ср.: 1Кор. 3, 12–15], но лишь тем священникам, архиереям и монахам, кого по непорочности можно сопричислить к лику учеников Христовых.
Итак, откуда и сами причисленные к тем, о ком было сказано, и ищущие их в точности распознают таковых? По тому, чему Господь учил, сказав так: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками (а это – богодухновенное учение Слова), будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им» [Мк. 16, 17–18], и еще: «Овцы Мои слушаются голоса Моего» [Ин. 10, 27], и снова: «От плодов их познаете их» [Ср.: Мф. 7, 16]. Каких плодов? Перечисляя множество их, Павел так говорит: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, вера, кротость, воздержание» [Ср.: Гал. 5, 22–23], а вместе с ними – милосердие, братолюбие, милостыня и следующие за ними; кроме того, слово мудрости, слово знания, дары чудотворений [Ср.: 1Кор. 12, 8–9], и многие прочие, которые «все производит один и тот же Дух, разделяя каждому, как хочет» [Ср.: 1Кор. 12, 11]. Стало быть, причастные этим дарованиям – или всем, или отчасти, насколько им полезно – причислены к лику апостолов, и ныне становящиеся таковыми зачисляются туда же [ср.: Мф. 5, 14–15, Мк. 4, 21; Лк. 8, 16; 11, 33]. Таковые познаются не только по этим [дарованиям], но и по их образу жизни. Так и ищущие его, и каждый сам себя точнее узнает, сочли ли они непостыдно, словно по уподоблению Господу нашему Иисусу Христу, скорее же – величайшей славой уничижение, смирение; оказали ли – как и Он – не- лицемерное послушание своим отцам и руководителям, а также дающим духовные распоряжения; возлюбили ли от души бесчестия, оскорбления, упреки и порицания, а наносящих им это приняли как подателей великих благ и от души со слезами молились за них; сочли ли они всю славу мира ничем, а все, что в нем, – сором [Ср.: Флп. 3, 8]. Да и к чему удлинять речь многословием? Если кто достигнет равным образом как всей добродетели, о которой читается в Священных Писаниях, так и всяческого делания благ, и признает, что он постепенно преуспел в каждом из них, поднялся на вершину божественной славы, – тогда и сам о себе узнает, что стал причастником Бога и Его дарований, и будет узнан не только хорошо, но и плохо видящими.
Ведь все таковые сохранили заповеди Божии вплоть до смерти [Ср.: Флп. 2, 8. 30], продали свое имущество и раздали нищим, последовали за Христом [Ср.: Мф. 19, 21] в перенесении искушений [Ср.: Иак. 1, 12], погубили души свои ради любви Божией в мире и обрели их для жизни вечной [Ср.: Мф. 10, 39; 16, 25]; обретя же свои души, наш ли их в умопостигаемом (νοητῷ) свете и так в этом свете узрели «свет неприступный» [1Тим. 6, 16], Самого Бога, по написанному: «Во свете Твоем узрим свет» [Пс. 35, 10]. А как можно обрести душу, которую имеешь, вонми. Душа каждого – драхма [Ср.: Лк. 15, 8], которую потерял не Бог, но каждый из нас, погрузив себя во тьму греховную; Христос же, Свет истинный [Ср.: 1Ин. 1, 5; Ин. 1, 9 и др.], придя и встретив взыскующих Его, даровал им – как Сам один знает – видеть Себя. Это и значит найти душу свою – узреть Бога, и стать в Его свете превыше всей видимой твари, и возыметь Бога пастырем и учителем, от Которого он узнает, если хочет, [как] вязать и решить, и, узнав в точности, поклонится Подателю и смог бы передать [это] нуждающимся.
Я знаю, чадо, что таковым дается вязать и решить Богом Отцом и Господом нашим Иисусом Христом через Святого Духа – тем, кто по усыновлению (θέσει) суть сыны и святые рабы Его. И сам я был учеником у такового отца – не имевшего рукоположения от людей, но причислившего меня к ученикам рукой Божией, или же Духом, и велевшего мне принять рукоположение от людей правильно, обычным образом. Будем молиться, братья, дабы и нам быть таковыми, чтобы стали мы причастниками Его благодати и прияли власть вязать и решить грехи, во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Итак, как сказано, святые апостолы по преемству передавали эту власть наследовавшим их престол, поскольку «никто из посторонних не дерзал» [Ср.: Деян. 5, 13] даже помыслить что-нибудь такое. Так ученики Господни хранили в точности право на эту власть. Но, как мы сказали, с течением времени смешались и слились с достойными недостойные, и один стал стремиться превзойти другого. С тех пор держатели апостольских престолов оказались плотскими, сластолюбивыми, тщеславными и уклонились в ереси, и божественная благодать оставила их, и власть эта была отнята от таковых. Поскольку же они оставили и все другое, что должны иметь священнодействующие, от них требуется лишь одно: чтобы они имели православие; впрочем, думаю, что и этого [у них] нет. Ведь не тот православный, кто не привносит в Церковь Божию новый догмат, но тот, кто стяжал жизнь, согласную с правым словом. Однако такого и подобного [человека] тогдашние патриархи и митрополиты или, искав, не находили, или, найдя, предпочли ему скорее недостойного, потребовав лишь одно: письменно изложить символ веры – и приняв только то, что он ни добра не является ревнителем, ни с порочным не сражается. Тем самым они якобы сохраняют мир в Церкви, что хуже всякой вражды и причина великого неустроения.
По этой причине священники сделались негодными [Ср.: Рим. 3, 12 (Пс. 13, 3)] и стали как народ [ибо никто из них не является солью (ср.: Мф. 5, 13 пар.)], по словам Господа [Ср.: Ис. 24, 2 (LXX)], ибо, не обличая, не сдерживая и не прогоняя, но, скорее, извиняя и скрывая страсти друг друга, сами стали хуже народа, а народ – хуже их; некоторые же из народа оказались куда лучше иереев, в беспросветном мраке оных светясь, словно угли: если бы те, по слову Господа, сияли жизнью словно звезды [Ср.: Дан. 12, 3], или солнце [Ср.: Мф. 13, 43], то блеск углей, затмеваемый более ярким светом, не был бы виден. Но поскольку в людях заключалось лишь обличье и облачение священства, дар Духа перешел к монахам и через знамения давал уразуметь, что они следуют деятельному апостольскому житию. Но и там диавол снова делал свойственное ему: увидев, что они опять были провозглашены в мире словно некие новые ученики Христовы и просияли жизнью и чудесами, он смешал с ними лжебратьев – собственные орудия, так что, мало-помалу умножившись, монахи, как ты видишь, сделались негодными и стали совершенно немонашествующими. Итак, ни монахам по обличию, ни рукоположенным и причисленным к священнической степени, ни почтенным архиерейским достоинством, то есть патриархам, митрополитам и епископам, – не дано Богом просто так, благодаря одному рукоположению и его достоинству, отпускать грехи. Да не будет! Им уступлено только священнодействовать – впрочем, думаю, и то не большинству из них, дабы, будучи сеном, они не сгорели из-за этого [Ср.: 1Кор. 3, 12–15], но лишь тем священникам, архиереям и монахам, кого по непорочности можно сопричислить к лику учеников Христовых.
Итак, откуда и сами причисленные к тем, о ком было сказано, и ищущие их в точности распознают таковых? По тому, чему Господь учил, сказав так: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками (а это – богодухновенное учение Слова), будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им» [Мк. 16, 17–18], и еще: «Овцы Мои слушаются голоса Моего» [Ин. 10, 27], и снова: «От плодов их познаете их» [Ср.: Мф. 7, 16]. Каких плодов? Перечисляя множество их, Павел так говорит: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, вера, кротость, воздержание» [Ср.: Гал. 5, 22–23], а вместе с ними – милосердие, братолюбие, милостыня и следующие за ними; кроме того, слово мудрости, слово знания, дары чудотворений [Ср.: 1Кор. 12, 8–9], и многие прочие, которые «все производит один и тот же Дух, разделяя каждому, как хочет» [Ср.: 1Кор. 12, 11]. Стало быть, причастные этим дарованиям – или всем, или отчасти, насколько им полезно – причислены к лику апостолов, и ныне становящиеся таковыми зачисляются туда же [ср.: Мф. 5, 14–15, Мк. 4, 21; Лк. 8, 16; 11, 33]. Таковые познаются не только по этим [дарованиям], но и по их образу жизни. Так и ищущие его, и каждый сам себя точнее узнает, сочли ли они непостыдно, словно по уподоблению Господу нашему Иисусу Христу, скорее же – величайшей славой уничижение, смирение; оказали ли – как и Он – не- лицемерное послушание своим отцам и руководителям, а также дающим духовные распоряжения; возлюбили ли от души бесчестия, оскорбления, упреки и порицания, а наносящих им это приняли как подателей великих благ и от души со слезами молились за них; сочли ли они всю славу мира ничем, а все, что в нем, – сором [Ср.: Флп. 3, 8]. Да и к чему удлинять речь многословием? Если кто достигнет равным образом как всей добродетели, о которой читается в Священных Писаниях, так и всяческого делания благ, и признает, что он постепенно преуспел в каждом из них, поднялся на вершину божественной славы, – тогда и сам о себе узнает, что стал причастником Бога и Его дарований, и будет узнан не только хорошо, но и плохо видящими.
Ведь все таковые сохранили заповеди Божии вплоть до смерти [Ср.: Флп. 2, 8. 30], продали свое имущество и раздали нищим, последовали за Христом [Ср.: Мф. 19, 21] в перенесении искушений [Ср.: Иак. 1, 12], погубили души свои ради любви Божией в мире и обрели их для жизни вечной [Ср.: Мф. 10, 39; 16, 25]; обретя же свои души, наш ли их в умопостигаемом (νοητῷ) свете и так в этом свете узрели «свет неприступный» [1Тим. 6, 16], Самого Бога, по написанному: «Во свете Твоем узрим свет» [Пс. 35, 10]. А как можно обрести душу, которую имеешь, вонми. Душа каждого – драхма [Ср.: Лк. 15, 8], которую потерял не Бог, но каждый из нас, погрузив себя во тьму греховную; Христос же, Свет истинный [Ср.: 1Ин. 1, 5; Ин. 1, 9 и др.], придя и встретив взыскующих Его, даровал им – как Сам один знает – видеть Себя. Это и значит найти душу свою – узреть Бога, и стать в Его свете превыше всей видимой твари, и возыметь Бога пастырем и учителем, от Которого он узнает, если хочет, [как] вязать и решить, и, узнав в точности, поклонится Подателю и смог бы передать [это] нуждающимся.
Я знаю, чадо, что таковым дается вязать и решить Богом Отцом и Господом нашим Иисусом Христом через Святого Духа – тем, кто по усыновлению (θέσει) суть сыны и святые рабы Его. И сам я был учеником у такового отца – не имевшего рукоположения от людей, но причислившего меня к ученикам рукой Божией, или же Духом, и велевшего мне принять рукоположение от людей правильно, обычным образом. Будем молиться, братья, дабы и нам быть таковыми, чтобы стали мы причастниками Его благодати и прияли власть вязать и решить грехи, во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
 |
| Преподобный Симеон Новый Богослов |
Послание второе. О покаянии и о том, что должен делать недавно исповедовавшийся
Божественными Писаниями мы научены, духовный брат, что никогда не надо ни отчаиваться из-за множества грехов, ни быть смелым из-за соблюдения епитимий, так что ни устоявший не должен быть смелым, ни павший – отчаиваться [Ср.: 1Кор. 10, 12]. Но и много согрешившему следует смело [уповать] на покаяние, и незначительно прегрешившему не стоит думать получить оставление проступков лишь от дел, но проявлять покаяние и раскаяние, обнаруживаемое не словами, воздержанием от пищи или питием одной воды, сном на земле и подобным, но происходящее в расположении души, которое обнаруживал и блаженный Давид среди мира и житейских забот, ибо он всегда помнил и помышлял в себе, сколь доброго и благоутробного Владыку прогневил он, преступив Его заповеди и оказавшись неблагодарным и не помнящим о многих и бесчисленных дарах Его и милостях; как он сам написал, «плача и стеная всегда ходил, страдал» [Ср.: Пс. 34, 14 † 37, 7] и сам – а не кто-то другой – сокрушал себя и «смирялся чрезмерно, кричал от воздыхания сердца своего» [Ср.: Пс. 37, 9] и [совершал] все прочее, чему учат нас псалмы, ежедневно поемые. И это [делал] он, будучи царем, которому поручено попечение о народе, заботясь о жене, детях и доме.
А что Манассия? Что бывшие после него, которые тебе, думаю, не безызвестны? А сам Петр, говорю, глава апостолов, мытарь, разбойник, блудница – да и к чему многословие – блудный сын, расточивший отцовское имущество беспутно с блудниками и мытарями: посмотри, от каких дел прияли они прощение проступков? От пощения ли, бдения, сна на земле, или траты имений на нуждающихся, или другого какого трудного телесного деяния? Нет, но от одного покаяния, слез от [всей] души и осуждения совестью. Каждый из них, ощутив свои грехи, осудив себя и возрыдав от души, получил прощение преткновений. Так происходит ныне со всеми нами, с подлинным и горячим покаянием и слезами приходящими ко Владыке Христу, и благой и человеколюбивый Господь не закрывает нам и никогда не закрыл бы пречистые утробы Своей благости, поскольку «не от дел закона, чтобы никто не хвалился» [Еф. 2, 9 † *Рим. 3, 20, Гал. 2, 16 и т. п.], но человеколюбием Божиим и милостью дается отпущение грехов.
Впрочем, следует стремиться не к этому, но чтобы больше не впадать в то же зло и «не возвращаться, словно пес, на свою блевотину» [Ср.: 2Пет. 2, 22]. Сохраниться от этого невозможно, если мы не предоставим всяческим образом и со всем тщанием самим себе стражей и помощников, сами не облечемся в духовное оружие [Ср.: Еф. 6, 13 сл.], которым мы сможем противостоять нашим врагам и противникам. Ибо как только нами прежде завладел враг, как только поработились мы удовольствиям и по условиям перемирия стали данниками неприятеля, то совершенно неизбежно мы увлеклись таковыми страстями, удовольствиями и вожделениями, последовали за ними и жалким образом насильно, словно скот, уводимся в служение и рабство супротивному врагу; отпадаем от работы Владыке Христу и оказываемся преступившими Его заповеди и договоры с Ним. Дабы этого не случилось с нами, давайте возьмем себе помощника и соратника против каждого из наступающих на нас врагов, научаемые Богодохновенным Писанием: «Посему ко всем заповедям Твоим я направлялся, всякий путь неправды возненавидел» [Пс. 118, 128], а памяти о постыдных помыслах противопоставим память о Боге, Страшном суде и непереносимых оных муках; лености – усердие и тщание, чревоугодию – пост, сластолюбию – воздержание, многопитию – малопитие, жжению плоти – памятование о вечном огне и усердное моление к Богу с бдением и жаждой. Если так мы будем поступать с каждой страстью – дабы не удлинять слово перечислением всех – и каждой страсти противопоставим противоположную добродетель, то, охраняемые ими, словно некими воинами, сохранимся невредимыми и неуязвимыми, так как кающимся для спасения достаточно одного отсечения лукавого обычая и неуместных действий и поступков, если [только] возможно исполнить это без пота и трудов.
В дополнение к этому мы написали тебе в качестве небольшой памятки и о том, что ты должен делать и хранить, а именно следующее.
При совершении Божественного Тайноводства, когда священник или диакон говорит: «Елицы оглашенные, изыдите», нужно быть вне церкви, не уходя [никуда] в то время и не разговаривая ни с кем, но, стоя в притворе храма перед вратами, сокрушаться, вспоминая о своих проступках; затем снова после возношения Божественных Таин входить внутрь. Вечером же после повечерия, будучи наедине, исполняй Трисвятое, 50-й псалом, 50 раз «Господи, помилуй», 50 раз «Господи, прости меня, грешного» [Ср. Лк. 18, 13], потом 6-й псалом «Господи, да не обличишь меня яростью Твоею», 50 раз «Господи, в чем делом и словом и помышлением согрешил, прости меня» и 25 поклонов.
В среду и пятницу воздерживайся от мяса, сыра, яиц, вина и рыбы; если же это тяжело тебе, употребляй умеренно рыбу и вино. В четыредесятницы Святых апостолов и Рождества Христова удерживайся от мяса, сыра и яиц, а прочее употребляй с мерой; молитву же, то есть указанные псалмы и поклоны, твори вдвойне. Во время Великой четыредесятницы в среду и пятницу ни вина, ни масла, ни рыбы не ешь, в остальные же дни с умеренностью и воздержанием «усмиряй и порабощай тело свое» [Ср. 1Кор. 9, 27], насколько допустимо для естества, как подобает христианам, желающим спастись; молитву же свою и тут исполняй точно так же вдвойне, как было сказано.
Нужно тебе воздерживаться от Божественных и Страшных Даров, то есть пречистого Тела и Крови Владыки нашего и Господа Бога Иисуса Христа. Советую воздерживаться и от самого благословенного [хлеба], так называемого преломления [т.е. антидора] (τῆς εὐλογίας αὐτοῦ, τοῦ λεγομένου κατακλαστοῦ), пока не возымеешь непреложного намерения относительно дурных дел греховных и пока не стяжаешь неуклонного от добра произволения и окончательной ненависти ко греху. Когда увидишь себя достигшим этого, тогда приступай, брат, с верой несомненной – не как к простому хлебу и вину, но причащаясь Телу и Крови Бога, Самого Бога, и так станешь «участником славы» [Ср.: 1Пет. 5, 1] Его, и получишь благодаря им очищение и полное отпущение собственных грехов, и возымеешь в себе вечную жизнь, и станешь сыном света и дня [Ср.: 1Фес. 5, 5]. Если же примешь Христа, не став прежде таковым, тогда бесы, еще больше возревновав тебе, поскольку увидели презревшего Бога и недостойно подошедшего [к причастию], неистово устремятся на тебя и, безжалостно низринув тебя в грязь бесчинства, снова отбросят, и станешь ты тогда вместо христианина христоубийцей [Аналогично уже у свт. Иоанна Златоуста (Беседы на Ев. от Иоанна 47, 5 // PG. 59. Col. 281 E)] и будешь осужден вместе с распявшими Его, как говорит Павел: «Недостойно ядущий и пьющий Тело Господне и Кровь виновен будет против Тела и Крови Господней» [Ср.: 1Кор. 11, 27. 29].
Больше этого мы ничего тебе не заповедуем из-за опасения стать тебе обременительными. Ты же, если сделаешь что-то дополнительно, принесешь пользу самому себе и приобретешь себе будущие блага. Ведь я написал тебе исполнять сказанное не в качестве того, что доставляет очищение души и отпущение грехов, но что ведет тебя к одному лишь памятованию о своих грехах. Если бы мы знали, что ты будешь точно огорчен, то и того не написали бы любви твоей, но потребовали бы только отсечения дурного обычая и самых неуместных дел и поступков, что и просим тебя исполнять, и если возможно тебе без трудов и пота сохранять сие, то нам и одного этого довольно.
Пиши нам часто о здоровье своем, дабы и мы, видя твою веру к нам и расположение, вспоминали о тебе теплее и усерднее, когда мы, недостойные, воздымаем руки к Богу. Благодать Божия со духом твоим.
А что Манассия? Что бывшие после него, которые тебе, думаю, не безызвестны? А сам Петр, говорю, глава апостолов, мытарь, разбойник, блудница – да и к чему многословие – блудный сын, расточивший отцовское имущество беспутно с блудниками и мытарями: посмотри, от каких дел прияли они прощение проступков? От пощения ли, бдения, сна на земле, или траты имений на нуждающихся, или другого какого трудного телесного деяния? Нет, но от одного покаяния, слез от [всей] души и осуждения совестью. Каждый из них, ощутив свои грехи, осудив себя и возрыдав от души, получил прощение преткновений. Так происходит ныне со всеми нами, с подлинным и горячим покаянием и слезами приходящими ко Владыке Христу, и благой и человеколюбивый Господь не закрывает нам и никогда не закрыл бы пречистые утробы Своей благости, поскольку «не от дел закона, чтобы никто не хвалился» [Еф. 2, 9 † *Рим. 3, 20, Гал. 2, 16 и т. п.], но человеколюбием Божиим и милостью дается отпущение грехов.
Впрочем, следует стремиться не к этому, но чтобы больше не впадать в то же зло и «не возвращаться, словно пес, на свою блевотину» [Ср.: 2Пет. 2, 22]. Сохраниться от этого невозможно, если мы не предоставим всяческим образом и со всем тщанием самим себе стражей и помощников, сами не облечемся в духовное оружие [Ср.: Еф. 6, 13 сл.], которым мы сможем противостоять нашим врагам и противникам. Ибо как только нами прежде завладел враг, как только поработились мы удовольствиям и по условиям перемирия стали данниками неприятеля, то совершенно неизбежно мы увлеклись таковыми страстями, удовольствиями и вожделениями, последовали за ними и жалким образом насильно, словно скот, уводимся в служение и рабство супротивному врагу; отпадаем от работы Владыке Христу и оказываемся преступившими Его заповеди и договоры с Ним. Дабы этого не случилось с нами, давайте возьмем себе помощника и соратника против каждого из наступающих на нас врагов, научаемые Богодохновенным Писанием: «Посему ко всем заповедям Твоим я направлялся, всякий путь неправды возненавидел» [Пс. 118, 128], а памяти о постыдных помыслах противопоставим память о Боге, Страшном суде и непереносимых оных муках; лености – усердие и тщание, чревоугодию – пост, сластолюбию – воздержание, многопитию – малопитие, жжению плоти – памятование о вечном огне и усердное моление к Богу с бдением и жаждой. Если так мы будем поступать с каждой страстью – дабы не удлинять слово перечислением всех – и каждой страсти противопоставим противоположную добродетель, то, охраняемые ими, словно некими воинами, сохранимся невредимыми и неуязвимыми, так как кающимся для спасения достаточно одного отсечения лукавого обычая и неуместных действий и поступков, если [только] возможно исполнить это без пота и трудов.
В дополнение к этому мы написали тебе в качестве небольшой памятки и о том, что ты должен делать и хранить, а именно следующее.
При совершении Божественного Тайноводства, когда священник или диакон говорит: «Елицы оглашенные, изыдите», нужно быть вне церкви, не уходя [никуда] в то время и не разговаривая ни с кем, но, стоя в притворе храма перед вратами, сокрушаться, вспоминая о своих проступках; затем снова после возношения Божественных Таин входить внутрь. Вечером же после повечерия, будучи наедине, исполняй Трисвятое, 50-й псалом, 50 раз «Господи, помилуй», 50 раз «Господи, прости меня, грешного» [Ср. Лк. 18, 13], потом 6-й псалом «Господи, да не обличишь меня яростью Твоею», 50 раз «Господи, в чем делом и словом и помышлением согрешил, прости меня» и 25 поклонов.
В среду и пятницу воздерживайся от мяса, сыра, яиц, вина и рыбы; если же это тяжело тебе, употребляй умеренно рыбу и вино. В четыредесятницы Святых апостолов и Рождества Христова удерживайся от мяса, сыра и яиц, а прочее употребляй с мерой; молитву же, то есть указанные псалмы и поклоны, твори вдвойне. Во время Великой четыредесятницы в среду и пятницу ни вина, ни масла, ни рыбы не ешь, в остальные же дни с умеренностью и воздержанием «усмиряй и порабощай тело свое» [Ср. 1Кор. 9, 27], насколько допустимо для естества, как подобает христианам, желающим спастись; молитву же свою и тут исполняй точно так же вдвойне, как было сказано.
Нужно тебе воздерживаться от Божественных и Страшных Даров, то есть пречистого Тела и Крови Владыки нашего и Господа Бога Иисуса Христа. Советую воздерживаться и от самого благословенного [хлеба], так называемого преломления [т.е. антидора] (τῆς εὐλογίας αὐτοῦ, τοῦ λεγομένου κατακλαστοῦ), пока не возымеешь непреложного намерения относительно дурных дел греховных и пока не стяжаешь неуклонного от добра произволения и окончательной ненависти ко греху. Когда увидишь себя достигшим этого, тогда приступай, брат, с верой несомненной – не как к простому хлебу и вину, но причащаясь Телу и Крови Бога, Самого Бога, и так станешь «участником славы» [Ср.: 1Пет. 5, 1] Его, и получишь благодаря им очищение и полное отпущение собственных грехов, и возымеешь в себе вечную жизнь, и станешь сыном света и дня [Ср.: 1Фес. 5, 5]. Если же примешь Христа, не став прежде таковым, тогда бесы, еще больше возревновав тебе, поскольку увидели презревшего Бога и недостойно подошедшего [к причастию], неистово устремятся на тебя и, безжалостно низринув тебя в грязь бесчинства, снова отбросят, и станешь ты тогда вместо христианина христоубийцей [Аналогично уже у свт. Иоанна Златоуста (Беседы на Ев. от Иоанна 47, 5 // PG. 59. Col. 281 E)] и будешь осужден вместе с распявшими Его, как говорит Павел: «Недостойно ядущий и пьющий Тело Господне и Кровь виновен будет против Тела и Крови Господней» [Ср.: 1Кор. 11, 27. 29].
Больше этого мы ничего тебе не заповедуем из-за опасения стать тебе обременительными. Ты же, если сделаешь что-то дополнительно, принесешь пользу самому себе и приобретешь себе будущие блага. Ведь я написал тебе исполнять сказанное не в качестве того, что доставляет очищение души и отпущение грехов, но что ведет тебя к одному лишь памятованию о своих грехах. Если бы мы знали, что ты будешь точно огорчен, то и того не написали бы любви твоей, но потребовали бы только отсечения дурного обычая и самых неуместных дел и поступков, что и просим тебя исполнять, и если возможно тебе без трудов и пота сохранять сие, то нам и одного этого довольно.
Пиши нам часто о здоровье своем, дабы и мы, видя твою веру к нам и расположение, вспоминали о тебе теплее и усерднее, когда мы, недостойные, воздымаем руки к Богу. Благодать Божия со духом твоим.
*) Возможна аллюзия на чин панихиды (седален по 3-й песни)