ГЕРОНДА ЭМИЛИАН И СВЯТЫЕ
/Из книги Стефаноса Димопулоса «Гора Афон – монашеская республика»/
Тогда как раз вышла в свет книга о. Софрония о его старце Силуане Афонском, и я прочел ее с большим благоговением.
Узнав о духовной связи между ними и старцем Эмилианом Симонопетрским, я встретился в монастыре Симонопетра с отцом Захарией из братства старца Софрония и с его помощью попал на прием к игумену, чтобы взять благословение поехать к старцу Софронию и испросить его молитв.
Своим ответом геронда Эмилиан потряс меня, не привыкшему к таким откровениям.
– Поезжай – сказал он мне. – Хотя не знаю, удастся тебе облобызать руку старца, пока он еще жив, или уже после его смерти. Я трижды по его просьбе молился – и Бог дал ему отсрочку, чтобы он успел подготовиться к погребению. Но теперь уже все готово… Возьми с собой друга своего Тихона, только оплати его проезд сам.
Я не расспрашивал о подробностях – что да как. В таких случаях, когда человек превосходит тебя в чем-то, просто слушай, повинуйся и исполняй.
Я быстро взял билеты, радуясь, что отец Тихон составит мне компанию. Всему – от пения на клиросе до практического, прикладного богословия – я научился от него. Он был певчим правого клироса в монастыре Преображения Господня Великих Метеор, когда впервые познакомился с братией старца Эмилиана в 1973 г., и с тех пор подвизается в Симонопетре.
Он был певчим от Бога, а когда был особо в духе, то его мелодичный голос возносил внимающих его пению до самого неба. Отец Тихон пытался передать мне свой опыт, но, к сожалению, я не преуспел в этом.
Сейчас, постарев, он стал напоминать диакона Дионисия Фирфириса, который в молодости был певчим в Протате. Внешне похожий на библейского персонажа, высокий, статный – его любо было видеть и слышать. А его голос, звучный и мелодичный, без всяких носовых призвуков, будто исходил из самих глубин его сердца и души.
Помню, последний раз я слышал его пение на панигире[2] в Григориате, соседствующем с монастырем Симонопетра. Геронда Эмилиан отправил нас с о. Тихоном в качестве представителей монастыря. Там был о. Стефан из братства Данилеев, отец Фома из келии святого Фомы и многие другие певчие, самые лучшие на Святой Горе.
Был также и о. Дионисий Фирфирис с замотанным в черный шарф горлом, чем напомнил мне господина Спироса Перистериса[3], приезжавшего из Афинской митрополии на эпитафию[4]. Когда его благословили петь славник[5], все сразу же воспрянули от утомления бденной службы.
«Ты видел? Целую ночь мы служим в поте лица, а тут приходит диакон Дионисий и пением одного-единственного тропаря затмевает всех», – проворчал кто-то на клиросе.
Так вот, отец Тихон, постарев, напоминает мне диакона Дионисия Фирфириса, когда тот был в Симонопетра месяц назад.
Мне было приятно слышать голоса молодых монахов, благозвучные, мужественные, чистые, по-восточному гортанные, без носовых призвуков. «Певческая традиция отца Тихона и отца Афанасия, гимнографа, продолжается», – подумал я.
<...> 10 июля, когда мы прибыли, отец Захария сообщил нам, что старец Софроний еще жив, но уже никого не принимает, и сказал нам придти завтра, чтобы получить благословение, если старцу станет лучше.
Еще одной проблемой было то, что в архондарике[6], увы, не оказалось мест. Неподалеку располагался дом одного из духовных чад отца Софрония, куда нас и провели. Так мы познакомились с современным Бетховеном в музыке – Арво Пяртом (Arvo Pärt)[7].
Арво жил и творил в основном в Германии, если я ничего не путаю. Но он очень любил старца Софрония и настолько к нему тянулся, что приобрел себе второй дом и достаточно долго жил возле монастыря в Э́ссексе. Сам он был русского, а точнее – эстонского происхождения, а его жена была еврейкой, но и они, и многие их родственники стали православными христианами.
У Арво было двое сыновей, и он очень сильно огорчался, что не может получить разрешение на посещение русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря для своего старшего сына, по крайней мере, пока тот не закончит гимназию.
Я обещал помочь, что и сделал через год – достал разрешение, “окрестив” его Петруполисом вместо Пярта. Вместе с другом-монахом мы ждали его в Уранополисе, мальчик приехал и совершил паломничество. Это и мечта, и обет каждого русского православного христианина, а потому я ничуть не сожалею по поводу уловки, к которой пришлось прибегнуть...
В течение многих лет безутешный Арво присылал мне свои новые произведения, и Васенька, наш доморощенный музыкант, восхищался, что у его отца такие знаменитые друзья. Но кто поймет ту скорбь [об ушедшем старце], которая связывала меня и Арво!..
Когда мы раззнакомились и беседовали с этими замечательными людьми, то позвонили из монастыря и сообщили, что освободились места в гостинице. Поэтому мы вернулись и остались в монастыре. А утром следующего дня, во время Божественной литургии, нам сообщили о смерти старца Софрония.
Таким образом отец Тихон оказался на погребении как представитель Симонопетра и всей Святой Горы и первым удостоился читать Евангелия из Последования отпевания священнослужителя. Мне же на следующий день пришлось возвращаться в Афины самому. Мы были в числе первых, кто приложился к десной руке отца Софрония, таким образом получив его последнее благословение.
Конечно, я поменял билет отца Тихона, чтобы он остался на похороны, представляя Афон.
Вот тогда-то я и вспомнил слова геронды Эмилиана о том, что он не знает, получу ли я благословение старца Софрония живого или уже усопшего, и “плакася горько”. Не по другой какой причине, а потому, что понял: геронда имеет дар прозорливости. Так прикровенно позаботился он о том, чтобы старца Софрония провели в последний путь и святогорцы.
Перевод с новогреческого – Наталии Кривенко
* * *
[1] В графстве Э́ссекс в Великобритании архимандрит Софроний (Сахаров) в 1959 году основал Иоанно-Предтеченский монастырь.
[2] Греческое слово «πανήγυρις» в древней Византии означало всенародное празднество, а на Святой Горе – престольный праздник монастыря, отмечавшийся с особенной византийской торжественностью и благолепием.
[3] Σπύρος Περιστέρης (1900 – 1966) – греческий композитор ребетико, умелый игрок на мандолине и бузуки.
[4] Эпитафия (греч. ἐπιτάφιος «надгробный», от ἐπι — на, над и τάφος — могила) – торжественный крестный ход в Великую Пятницу вечером с украшенной цветами Плащаницей-эпитафием Спасителя.
[5] Славник – стихира, перед которой поется или читается стих «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу».
[6] Архондарик – гостиница для паломников в Греции.[7] Арво Пярт (Arvo Pärt) – (Arvo Pärt) — современный эстонский композитор, наиболее исполняемый на сегодняшний день, выдающийся философ от мира музыки. Духовный сын старца Софрония (Сахарова)
[2] Греческое слово «πανήγυρις» в древней Византии означало всенародное празднество, а на Святой Горе – престольный праздник монастыря, отмечавшийся с особенной византийской торжественностью и благолепием.
[3] Σπύρος Περιστέρης (1900 – 1966) – греческий композитор ребетико, умелый игрок на мандолине и бузуки.
[4] Эпитафия (греч. ἐπιτάφιος «надгробный», от ἐπι — на, над и τάφος — могила) – торжественный крестный ход в Великую Пятницу вечером с украшенной цветами Плащаницей-эпитафием Спасителя.
[5] Славник – стихира, перед которой поется или читается стих «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу».
[6] Архондарик – гостиница для паломников в Греции.[7] Арво Пярт (Arvo Pärt) – (Arvo Pärt) — современный эстонский композитор, наиболее исполняемый на сегодняшний день, выдающийся философ от мира музыки. Духовный сын старца Софрония (Сахарова)
[Примечания переводчика]
* * *
Источник – текст на греческом языке: