Ольга Четверухина
Ольга Сергеевна Четверухина – внучка протоиерея Илии Четверухина, трагически погибшего за веру в советском лагере в Вишере, в ста километрах от Соликамска. Она является автором книги «Слава Богу за всё!», посвященной исследованию биографии не только о. Илии, но и всех, кто был ему духовно близок.
* * *
– ...я, наконец, добралась до «Помянника» своего дедушки, священномученика Илии Четверухина. Этот «Помянник» потряс меня совершенно! Когда я его обрабатывала, у меня был просто необычайный подъем духа (на самом деле, это не пафос какой-нибудь).
Во-первых, общее количество поминаемых в нем лиц приближается к тысяче. Это чисто количественно. И второе, самое, наверное, существенное, – это то, как люди, которые сначала были записаны «о здравии», потом почти все (ну, во всяком случае, очень многие из них) были переписаны в раздел «об упокоении».
Потом из числа этих людей, которые были поименованы «о здравии», вычеркивались дедушкой имена тех, кто стал отступником. И вот, я расшифровывала все эти записи и все эти имена, анализировала все эти зачеркивания – и старалась понять: что и почему стоит за каждой чертой рукописного текста. И, вы знаете, открылась такая богатая картина жизни наших христиан в коммунистическую эпоху гонений! Целая эпоха гонений... Наверное, ее нельзя приравнивать к эпохе гонений первых христиан, но это все-таки тоже очень важная и очень трагическая страница в истории Церкви в России...
– Расскажите, как вы нашли этот Помянник, что это вообще такое, чтобы читатели имели представление, какую грандиозную работу вы проделали.
– Помянник я не нашла, его мне отдал мой дядя, Серафим Ильич, младший брат моего папы, который был ближе всех по духу из сыновей отца Илии – и к дедушке, и к бабушке. Он хранил свидетельства об их духовной жизни и старался ее как-то увековечить. Так получилось, что почему-то он все это решил отдать мне...
Не знаю, тогда я была еще совершенно не готова к этому, но что-то он, наверное, во мне заметил и выбрал, что называется, «меньшее зло»...
В один мой приезд к дяде Симе в Петербург (он и раньше мне много чего дарил и передавал, так получилось, что у меня образовался довольно хороший архив) он передал мне в том числе вот и этот Помянник.
Я смотрела на него сначала со страхом: во-первых, он рукописный, надписи и зачеркнуты местами, и перечеркнуты. Мне казалось, что я никогда в нем не разберусь.
Все откладывала и откладывала, но потом все-таки решила взяться за дело. Знаете, первое, что бросается в глаза, когда открываешь раздел «О здравии», – это огромное количество вычеркиваний. И я сразу, конечно, решила проанализировать, в чем тут дело. Ну, и поскольку я довольно хорошо знаю судьбы его близких, знакомых, друзей (пришлось мне все это изучать, когда я книжку писала), очень многие персоналии я просто угадывала (там, где нет фамилий, одни имена).
Некоторые имена были вычеркнуты черными чернилами просто потому, что люди эти ушли из жизни. Некоторые ушли из жизни в связи с какими-то естественными причинами, некоторые были погублены в лагерях, расстреляны.
Там есть, например, такой очень интересный момент. Раздел «О здравии» начинается с имени Патриарха Тихона. Так и написано: «Патриарх Тихон», потом: «митрополит Петр» (понятно, что это Полянский). Потом: «митрополит Сергий». Митрополит Петр потом зачеркнут: это понятно, он погиб. А митрополит Сергий зачеркнут синим карандашом.
Я стала соображать: ведь когда писался этот Помянник, митрополит Сергий-то был жив! Значит, имя Сергия (Страгородского) дедушка вычеркнул именно по принципиальным соображениям. Он просто перестал его поминать!
И у него был один друг, который впоследствии стал «сергианцем», и его имя тоже было вычеркнуто синим карандашом из раздела «О здравии».
– То есть аналогия очевидна?..
– Да-да, я сразу как-то это поняла... Поэтому выделено синим карандашом, а не черными чернилами. Но вообще-то, это очень интересный памятник, этот Помянник, потому что по нему просто читается история Русской Православной Церкви начала XX века: очень много там интересных людей, интересных моментов. Мне приходилось работать буквально каким-то исследователем, дознавателем.
Во-первых, общее количество поминаемых в нем лиц приближается к тысяче. Это чисто количественно. И второе, самое, наверное, существенное, – это то, как люди, которые сначала были записаны «о здравии», потом почти все (ну, во всяком случае, очень многие из них) были переписаны в раздел «об упокоении».
Потом из числа этих людей, которые были поименованы «о здравии», вычеркивались дедушкой имена тех, кто стал отступником. И вот, я расшифровывала все эти записи и все эти имена, анализировала все эти зачеркивания – и старалась понять: что и почему стоит за каждой чертой рукописного текста. И, вы знаете, открылась такая богатая картина жизни наших христиан в коммунистическую эпоху гонений! Целая эпоха гонений... Наверное, ее нельзя приравнивать к эпохе гонений первых христиан, но это все-таки тоже очень важная и очень трагическая страница в истории Церкви в России...
– Расскажите, как вы нашли этот Помянник, что это вообще такое, чтобы читатели имели представление, какую грандиозную работу вы проделали.
– Помянник я не нашла, его мне отдал мой дядя, Серафим Ильич, младший брат моего папы, который был ближе всех по духу из сыновей отца Илии – и к дедушке, и к бабушке. Он хранил свидетельства об их духовной жизни и старался ее как-то увековечить. Так получилось, что почему-то он все это решил отдать мне...
Не знаю, тогда я была еще совершенно не готова к этому, но что-то он, наверное, во мне заметил и выбрал, что называется, «меньшее зло»...
В один мой приезд к дяде Симе в Петербург (он и раньше мне много чего дарил и передавал, так получилось, что у меня образовался довольно хороший архив) он передал мне в том числе вот и этот Помянник.
Я смотрела на него сначала со страхом: во-первых, он рукописный, надписи и зачеркнуты местами, и перечеркнуты. Мне казалось, что я никогда в нем не разберусь.
Все откладывала и откладывала, но потом все-таки решила взяться за дело. Знаете, первое, что бросается в глаза, когда открываешь раздел «О здравии», – это огромное количество вычеркиваний. И я сразу, конечно, решила проанализировать, в чем тут дело. Ну, и поскольку я довольно хорошо знаю судьбы его близких, знакомых, друзей (пришлось мне все это изучать, когда я книжку писала), очень многие персоналии я просто угадывала (там, где нет фамилий, одни имена).
Некоторые имена были вычеркнуты черными чернилами просто потому, что люди эти ушли из жизни. Некоторые ушли из жизни в связи с какими-то естественными причинами, некоторые были погублены в лагерях, расстреляны.
Там есть, например, такой очень интересный момент. Раздел «О здравии» начинается с имени Патриарха Тихона. Так и написано: «Патриарх Тихон», потом: «митрополит Петр» (понятно, что это Полянский). Потом: «митрополит Сергий». Митрополит Петр потом зачеркнут: это понятно, он погиб. А митрополит Сергий зачеркнут синим карандашом.
Я стала соображать: ведь когда писался этот Помянник, митрополит Сергий-то был жив! Значит, имя Сергия (Страгородского) дедушка вычеркнул именно по принципиальным соображениям. Он просто перестал его поминать!
И у него был один друг, который впоследствии стал «сергианцем», и его имя тоже было вычеркнуто синим карандашом из раздела «О здравии».
– То есть аналогия очевидна?..
– Да-да, я сразу как-то это поняла... Поэтому выделено синим карандашом, а не черными чернилами. Но вообще-то, это очень интересный памятник, этот Помянник, потому что по нему просто читается история Русской Православной Церкви начала XX века: очень много там интересных людей, интересных моментов. Мне приходилось работать буквально каким-то исследователем, дознавателем.
Встречаются, например, такие имена: «протоиерей Иоанн», «протоиерей Алексий». И невольно думаешь, кто же это? Такие вроде бы распространенные имена...
К счастью, составитель был очень внимательным и ставил дату кончины. И тут я стала соображать: кто же это у нас, например, «протоиерей Иоанн». Посмотрела – стоит дата кончины Иоанна Кронштадтского! То есть этого выдающегося святого пастыря дедушка знал просто как «протоиерея Иоанна». Это сегодня мы знаем его как святого праведного Иоанна Кронштадтского, тогда же он таковым не был. Конечно, дедушка не был с ним лично знаком, но все-таки он служил какое-то время при жизни Иоанна Кронштадтского!.. А с отцом Алексием (Мечевым) был не просто знаком, а дружен. Они ходили друг к другу чай пить, отец Алексий очень уважал матушку Евгению, общался с ней от души.
Понимаете, оказалось, что в Помяннике представлен целый сонм людей, которые сейчас очень у нас известны и многими почитаются (некоторые имеют даже всенародное почитание), а тогда, читая Помянник, за них просто молились как за друзей, как за близких людей...
– Меня, например, чрезвычайно впечатлило перечисление людей ближнего круга отца Илии (в вашей книге «Слава Богу за все»). Это истинные подвижники благочестия, все почти – новомученики. Например, митрополит Серафим (Звездинский), которого я глубоко почитаю, а также множество других лиц, которые ныне прославлены в лике святых.
– Там было всего 9 человек, из них только один не стал впоследствии священномучеником. Да, в том числе там был и Серафим (Звездинский): он был не просто другом, он был шафером на свадьбе отца Илии. То есть так получилось, что в круге его друзей оказались самые интересные, самые верные православные христиане, которые потом, не задумываясь, отдали свои жизни за веру.
Знаете, об этих великих людях, которые там упоминаются – и о Патриархе Тихоне, и о митрополите Петре (Полянском), – нужно говорить подробно. Митрополита Петра я тоже очень почитаю, судьба просто необыкновенная у этого человека: он стал митрополитом тогда, когда это уже был заведомо смертельный риск. Уже все знали, что становиться священнослужителем – это просто смертельный риск, а он им становится! Это дорогого стоит!..
К счастью, составитель был очень внимательным и ставил дату кончины. И тут я стала соображать: кто же это у нас, например, «протоиерей Иоанн». Посмотрела – стоит дата кончины Иоанна Кронштадтского! То есть этого выдающегося святого пастыря дедушка знал просто как «протоиерея Иоанна». Это сегодня мы знаем его как святого праведного Иоанна Кронштадтского, тогда же он таковым не был. Конечно, дедушка не был с ним лично знаком, но все-таки он служил какое-то время при жизни Иоанна Кронштадтского!.. А с отцом Алексием (Мечевым) был не просто знаком, а дружен. Они ходили друг к другу чай пить, отец Алексий очень уважал матушку Евгению, общался с ней от души.
Понимаете, оказалось, что в Помяннике представлен целый сонм людей, которые сейчас очень у нас известны и многими почитаются (некоторые имеют даже всенародное почитание), а тогда, читая Помянник, за них просто молились как за друзей, как за близких людей...
– Меня, например, чрезвычайно впечатлило перечисление людей ближнего круга отца Илии (в вашей книге «Слава Богу за все»). Это истинные подвижники благочестия, все почти – новомученики. Например, митрополит Серафим (Звездинский), которого я глубоко почитаю, а также множество других лиц, которые ныне прославлены в лике святых.
– Там было всего 9 человек, из них только один не стал впоследствии священномучеником. Да, в том числе там был и Серафим (Звездинский): он был не просто другом, он был шафером на свадьбе отца Илии. То есть так получилось, что в круге его друзей оказались самые интересные, самые верные православные христиане, которые потом, не задумываясь, отдали свои жизни за веру.
Знаете, об этих великих людях, которые там упоминаются – и о Патриархе Тихоне, и о митрополите Петре (Полянском), – нужно говорить подробно. Митрополита Петра я тоже очень почитаю, судьба просто необыкновенная у этого человека: он стал митрополитом тогда, когда это уже был заведомо смертельный риск. Уже все знали, что становиться священнослужителем – это просто смертельный риск, а он им становится! Это дорогого стоит!..
