Афонский схимонах Лев (Воскресенский)
Монашество — есть добровольный, трудный подвиг,окрыленный обетом нестяжания, девства и послушания, сознательно избираемый с целью Богоуподобления. Монах путем уединения, вообще особой жизни и подвигов, путем молитвы и упражнения, посвятивший себя Богу, старается достичь Царствия Небесного.
Монах есть тот, кто на Единого взирает Бога, Единого Бога желает, Богу Единому прилежит, Богу Единому угодить старается, мир имеет к Богу, мира между другими виновником бывает. Монашество есть, с отречением от всего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге.
Самое монашеское подвижничество (аскетизм) проявляется в большом неустанном трудничестве, безответном послушании, терпеливом перенесении всякого рода скорбей и искушений, удручении, изнурении и умерщвлении разными способами плоти, чрезмерном посте, молитве, лишениях, самоозлоблении и т. п.
Аскетизм не цель сама по себе, а средство к самоотречению и совершенствованию духа и соединению со Христом. Он имеет целью, путем подавления плоти, дать простор духу. Путем заглушения (плоти) воплей животности дать человеку услышать голос совести. Путем погашения страстей возгреть в нем добродетели. Путем укрощения инстинктов зверя проявить и прояснить образ Божий. Путем перенесения произвольных скорбей научить переносить и непроизвольные.
Одним словом, аскетизм имеет целью помочь подвижнику совлечься ветхого человека с его страстями и похотями, чтобы облечься в нового. Когда внешний наш человек тлеет, то внутренний обновляется (2 Кор. 4, 16). Плоть сильна немощью духа и живет его смертью, и дух усиливается за счет плотского начала — возвышается и растет его стеснением и умерщвлением (Гал. 5, 17). Монах учится умерщвлять не тело, а страсти. Нищета, скорбь, теснота и пост — вот работные орудия монашеской жизни, венец ее — смиренномудрие.
Единое, по существу, монашество в своем внешнем устройстве проявляется в разных видах: 1-е, подвижническое уединение и отшельничество, 2-е, в том, чтобы безмолвствовать с одним или с двумя, 3-е, терпеливо пребывать в общежитии.
Искра Божества, оставшаяся в человеке, напоминает ему о потерянном блаженстве и побуждает его снова искать везде и всячески. «Начаток духа имуще, и мы сами в себе воздыхаем» (Рим. 8, 23). Главная цель домостроения Спасителя в плоти состояла в том, чтобы привести человеческое естество в единение с самим собой и Спасителем, восстановить первобытное состояние (единство).
Итак, единение с Богом пришествием Христа, Его страданиями и крестной смертью — это единство было восстановлено. Загадка жизни разрешена: человеку указана высочайшая цель — единение с Богом, указан путь к обожествлению — путь богоуподобления, самосовершенствования. В любви к Богу, святой праведной жизни — все счастье и блаженство человека (Ин. 3, 36; 17, 3). Ни вне — не в земных благах, а внутри самого человека, в его совести чистой, в победе духа над плотью нужно искать Царство Божие.
2-е правило первого Константинопольского собора гласит о руководстве как существенной потребности монашества: «Отнюдь никого не сподоблять монашеского образа без присутствия при этом лица, обязанного принять его себе в послушание и иметь над ним начальство, и взять попечение о душевном его состоянии».
Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя бесстрастного и святого. И руководитель, кто бы он ни был, всегда даст точное и верное руководство, как скоро руководимый предастся ему всей душой и верой. Сам Господь уже блюдет такого преданника... и Господь научит его, как руководить тебя. Добродетель не в излишестве, а в умеренности заключается (умеренному делу цены нет).
Св. отцы-аскеты хвалят такую жизнь подвижников, которая течет подобно малому, но постоянно текущему ручейку, никогда не иссыхающему. Нужен отец-руководитель, как регулятор подвижничества, в особенности во второй степени совершенства подвижника, при переходе от деятельной жизни к созерцательной — по очищении страстей, когда дух парит ввысь, тогда легко впасть в прелесть по действу вражескому. Поэтому всеми отцами решительно и заповедуется не приступать к созерцательной жизни без знающих, прошедших этот путь руководителей.
Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием. Послушническое предание себя старцу есть предание себя Богу и вместе с тем принятие в себя Бога, Богоуподобление, Боговмещение. Послушание надо предпочитать подвижничеству: последнее подвигает к высокомерию, а первое к смиренномудрию, которое состоит в том, чтобы считать себя землей и пеплом.
Последняя степень после самоотвержения, послушания и глубочайшего смирения, которыми послушник воспаряет на небеса и собеседником Богу бывает, как естественная теплота разгоревшегося духа, есть любовь, которая есть Бог (1 Ин. 4, 8). Любовь, уязвившая человека, заполняет всего его, приводит его к единению в себе: человек горит и питается небесным огнем, умом, сердцем и волей, живет в Боге, и естественные потребности человека не только уже не доставляют ему услаждение, но даже забываются. Когда достигли мы любви, тогда достигли Бога, и путь наш совершен, и пришли мы к острову тамошнего мира, где Отец, Сын и Дух Святой.
Здесь, в любви и Боге, завершение всех подвигов и лестницы добродетелей, не нужно уже здесь и научение и руководство другого; тайноводителем, путеуказателем и просветителем чистой души является вечное Слово. Упоенный любовью Божией в этом мире, то есть в доме рыдания, забывает все свои труды и печали и по причине своего упоения делается бесчувственным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждой на Бога, душа его легка, как пернатая птица, ум его ежечасно возносится от земли, превыше всего человеческого, парит своими помыслами и наслаждается бессмертием у Всевышнего. Любовь есть царство (Лк. 22, 10).
О, какой великий дар Божий — принадлежать к числу спутников Христовых, идти узким путем, которым прошел Спаситель и Бог наш, нести часть креста, который для спасения моего всецело был поднят и принесен в жертву правосудию Божию Господом Иисусом! Аминь.
Телесное делание предшествует душевному, кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и духовного. Внешне телесное действие, совершаемое по принуждению, обращается при упражнении в делание внутреннедушевное и доброхотное, так, например, механическое внешнее выполнение молитвы при продолжительном и частом молитвенном положении способно вызывать сердечно-молитвенную настроенность. Сосредоточение на каком-либо духовным предмете, например, на мысли о вездеприсутствии Божием или на памяти смерти, суда, обетов крещения и под., может возводить ум подвижника к Богу и напоминать о цели его подвига и тем подновлять его ревность и побуждать к подвигу.
Все старание должно обратить на матерь всех страстей — самолюбие и искоренить ее с чадами. Должно насаждать в себе добродетели, которые все соединяются в одном — в самоотверженной любви. Затем восходить к совершенству по трем ступеням:
1) Познание своей глубокой немощи и бессилия, через что душа познает Божию помощь и молится.
2) Всегда во всем и за все укорять себя. Самоукорение заменяет досады и бесчестие и приводит в покой.
3) Благодарное перенесение скорбей и искушений. Посредством искушений душа усовершенствуется.
Душа, привязавшаяся ради Христа любовью и верой к пастырю, не отступает от него даже до крови; особенно же если она получила через него исцеление своих язв, памятуя сказавшего: «Ни Ангелы, ни Начала, ни же Силы, ни ина тварь кая возможет нас разлучить от любве Христовы» (Рим. 8, 38).
Богу слава. Аминь.
Монашество — есть добровольный, трудный подвиг,окрыленный обетом нестяжания, девства и послушания, сознательно избираемый с целью Богоуподобления. Монах путем уединения, вообще особой жизни и подвигов, путем молитвы и упражнения, посвятивший себя Богу, старается достичь Царствия Небесного.Монах есть тот, кто на Единого взирает Бога, Единого Бога желает, Богу Единому прилежит, Богу Единому угодить старается, мир имеет к Богу, мира между другими виновником бывает. Монашество есть, с отречением от всего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге.
Самое монашеское подвижничество (аскетизм) проявляется в большом неустанном трудничестве, безответном послушании, терпеливом перенесении всякого рода скорбей и искушений, удручении, изнурении и умерщвлении разными способами плоти, чрезмерном посте, молитве, лишениях, самоозлоблении и т. п.
Аскетизм не цель сама по себе, а средство к самоотречению и совершенствованию духа и соединению со Христом. Он имеет целью, путем подавления плоти, дать простор духу. Путем заглушения (плоти) воплей животности дать человеку услышать голос совести. Путем погашения страстей возгреть в нем добродетели. Путем укрощения инстинктов зверя проявить и прояснить образ Божий. Путем перенесения произвольных скорбей научить переносить и непроизвольные.
Одним словом, аскетизм имеет целью помочь подвижнику совлечься ветхого человека с его страстями и похотями, чтобы облечься в нового. Когда внешний наш человек тлеет, то внутренний обновляется (2 Кор. 4, 16). Плоть сильна немощью духа и живет его смертью, и дух усиливается за счет плотского начала — возвышается и растет его стеснением и умерщвлением (Гал. 5, 17). Монах учится умерщвлять не тело, а страсти. Нищета, скорбь, теснота и пост — вот работные орудия монашеской жизни, венец ее — смиренномудрие.
Единое, по существу, монашество в своем внешнем устройстве проявляется в разных видах: 1-е, подвижническое уединение и отшельничество, 2-е, в том, чтобы безмолвствовать с одним или с двумя, 3-е, терпеливо пребывать в общежитии.
Искра Божества, оставшаяся в человеке, напоминает ему о потерянном блаженстве и побуждает его снова искать везде и всячески. «Начаток духа имуще, и мы сами в себе воздыхаем» (Рим. 8, 23). Главная цель домостроения Спасителя в плоти состояла в том, чтобы привести человеческое естество в единение с самим собой и Спасителем, восстановить первобытное состояние (единство).
Итак, единение с Богом пришествием Христа, Его страданиями и крестной смертью — это единство было восстановлено. Загадка жизни разрешена: человеку указана высочайшая цель — единение с Богом, указан путь к обожествлению — путь богоуподобления, самосовершенствования. В любви к Богу, святой праведной жизни — все счастье и блаженство человека (Ин. 3, 36; 17, 3). Ни вне — не в земных благах, а внутри самого человека, в его совести чистой, в победе духа над плотью нужно искать Царство Божие.
2-е правило первого Константинопольского собора гласит о руководстве как существенной потребности монашества: «Отнюдь никого не сподоблять монашеского образа без присутствия при этом лица, обязанного принять его себе в послушание и иметь над ним начальство, и взять попечение о душевном его состоянии».
Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя бесстрастного и святого. И руководитель, кто бы он ни был, всегда даст точное и верное руководство, как скоро руководимый предастся ему всей душой и верой. Сам Господь уже блюдет такого преданника... и Господь научит его, как руководить тебя. Добродетель не в излишестве, а в умеренности заключается (умеренному делу цены нет).
Св. отцы-аскеты хвалят такую жизнь подвижников, которая течет подобно малому, но постоянно текущему ручейку, никогда не иссыхающему. Нужен отец-руководитель, как регулятор подвижничества, в особенности во второй степени совершенства подвижника, при переходе от деятельной жизни к созерцательной — по очищении страстей, когда дух парит ввысь, тогда легко впасть в прелесть по действу вражескому. Поэтому всеми отцами решительно и заповедуется не приступать к созерцательной жизни без знающих, прошедших этот путь руководителей.
Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием. Послушническое предание себя старцу есть предание себя Богу и вместе с тем принятие в себя Бога, Богоуподобление, Боговмещение. Послушание надо предпочитать подвижничеству: последнее подвигает к высокомерию, а первое к смиренномудрию, которое состоит в том, чтобы считать себя землей и пеплом.
Последняя степень после самоотвержения, послушания и глубочайшего смирения, которыми послушник воспаряет на небеса и собеседником Богу бывает, как естественная теплота разгоревшегося духа, есть любовь, которая есть Бог (1 Ин. 4, 8). Любовь, уязвившая человека, заполняет всего его, приводит его к единению в себе: человек горит и питается небесным огнем, умом, сердцем и волей, живет в Боге, и естественные потребности человека не только уже не доставляют ему услаждение, но даже забываются. Когда достигли мы любви, тогда достигли Бога, и путь наш совершен, и пришли мы к острову тамошнего мира, где Отец, Сын и Дух Святой.
Здесь, в любви и Боге, завершение всех подвигов и лестницы добродетелей, не нужно уже здесь и научение и руководство другого; тайноводителем, путеуказателем и просветителем чистой души является вечное Слово. Упоенный любовью Божией в этом мире, то есть в доме рыдания, забывает все свои труды и печали и по причине своего упоения делается бесчувственным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждой на Бога, душа его легка, как пернатая птица, ум его ежечасно возносится от земли, превыше всего человеческого, парит своими помыслами и наслаждается бессмертием у Всевышнего. Любовь есть царство (Лк. 22, 10).
О, какой великий дар Божий — принадлежать к числу спутников Христовых, идти узким путем, которым прошел Спаситель и Бог наш, нести часть креста, который для спасения моего всецело был поднят и принесен в жертву правосудию Божию Господом Иисусом! Аминь.
Телесное делание предшествует душевному, кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и духовного. Внешне телесное действие, совершаемое по принуждению, обращается при упражнении в делание внутреннедушевное и доброхотное, так, например, механическое внешнее выполнение молитвы при продолжительном и частом молитвенном положении способно вызывать сердечно-молитвенную настроенность. Сосредоточение на каком-либо духовным предмете, например, на мысли о вездеприсутствии Божием или на памяти смерти, суда, обетов крещения и под., может возводить ум подвижника к Богу и напоминать о цели его подвига и тем подновлять его ревность и побуждать к подвигу.
Все старание должно обратить на матерь всех страстей — самолюбие и искоренить ее с чадами. Должно насаждать в себе добродетели, которые все соединяются в одном — в самоотверженной любви. Затем восходить к совершенству по трем ступеням:
1) Познание своей глубокой немощи и бессилия, через что душа познает Божию помощь и молится.
2) Всегда во всем и за все укорять себя. Самоукорение заменяет досады и бесчестие и приводит в покой.
3) Благодарное перенесение скорбей и искушений. Посредством искушений душа усовершенствуется.
Душа, привязавшаяся ради Христа любовью и верой к пастырю, не отступает от него даже до крови; особенно же если она получила через него исцеление своих язв, памятуя сказавшего: «Ни Ангелы, ни Начала, ни же Силы, ни ина тварь кая возможет нас разлучить от любве Христовы» (Рим. 8, 38).
Богу слава. Аминь.
«Афонское Добротолюбие о безмолвии и молитве»
(Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 14)
http://afonit.info/
(Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 14)
http://afonit.info/