По книге архимандрита Иоанникия (Коцониса) «Афонский отечник»
Ничто так не препятствует успехам в духовной жизни, как гордость и тщеславие, а исчадиями этих страстей бывают зависть и ненависть, гнев и памятозлобие, — говорил преподобный Амвросий Оптинский. Эту истину прекрасно знают афонские подвижники, для которых послушание, смирение и ненависть к мирской славе являются естественным состоянием монаха и залогом его правильного пути.
Один диакон похвалил прекрасные волосы преподобного Симеона Филофейского, который ходил всегда босым и имел только один хитон. Тогда святой отрезал свои волосы и отдал их ему, почему его называют еще и Симеоном Остриженным.
Прошло примерно полмесяца с того дня, когда преподобному Силуану Афонскому явился Господь. Каждый день он сражался с яростными нападениями лукавых духов. Дни его были исполнены трудов, ночи — мучений. Однажды ночью святой поднялся со скамьи, чтобы сделать поклоны. В этот самый момент он увидел гигантского демона. Тот стоял перед иконой Господа и ожидал поклонения себе. Вся келья преподобного была полна демонов.
Тогда он снова сел на скамью, склонил голову и с сокрушенным сердцем стал молиться:
— Господи, Ты видишь, что я хочу помолиться с чистым умом, но демоны не дают мне. Научи меня, что я должен делать, чтобы они мне не докучали?
Тогда он услышал в своей душе голос Божий:
— Гордые всегда так страдают от демонов.
— Господи, — говорит святой, — научи меня, что я должен делать, чтобы смириться?
— Держи ум твой во аде и не отчаивайся,— был ответ.
Много лет назад в монастыре Дохиар подвизался один певчий с очень приятным голосом, монах Синесий из Халкидик. Он имел особое благоговение к святой Параскеве, которой молился ежедневно о спасении своей души. При этом он просил ее, если будет для него какое препятствие ко спасению, чтобы она устранила его, как сама знает.
И действительно, в один из праздников святой Параскевы (26 июля) он почувствовал, что его голос становится хриплым. По прошествии времени улучшения не последовало, но состояние здоровья еще более ухудшилось. Все молились о восстановлении голоса у певца, но тщетно. Тогда святая Параскева явилась во сне игумену и сказала: «Зачем вы беспокоите Господа своими ежедневными молитвами о Синесии? Он сам много лет просил меня, чтобы я избавила его от того, что является ему препятствием ко спасению».
После этого игумен призвал певца Синесия и удостоверился в верности слов святой. И в самом деле, когда Синесий пел, от мелодичности своего голоса в нем рождались тщеславные помыслы и превозношение, поскольку он не старался относить это дарование милости Подателя всех благ Бога.
С того времени как охрип его голос, Синесий творил по четкам молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» и стал верным и достойным делателем умной молитвы в соединении с треблагословенным и блаженным смирением.
Один пустынник сказал:
— Если ты думаешь, что все занимаются тобой, — это от искушения, пренебреги этим, потому что враг-диавол хочет развить в тебе неистовство тщеславия. Видишь, как зол диавол и как он рьяно ведет борьбу с новоначальными со всех сторон, чтобы хоть где-то добиться своего? Потому никогда не верь таким помыслам, даже если у тебя есть конкретные основания. Знай, что и их подстроил сам враг, чтобы тебя подловить.
Мой возлюбленный брат[1] Иеромонах Никодим много лет назад посетил на Вигле одного исихаста.
— Благословите, старче.
— Господь благословит.
— Нам бы хотелось услышать от вас слово на пользу души...
— Я бы не стал говорить,— ответил подвижник,— но поскольку вижу, что ты духовник, так и быть, слушай. Я годами мучаюсь со своей страшной супругой, на которой женился, и она никогда не дает мне обрести безмолвие. Тирания, чадо мое, страшная тирания.
— Кто же эта супруга, старче? — Кто как не гордость? Именно она! И не знаю, как спасусь и как получу развод с ней,— сказал он с воздыханием и продолжил рукоделие в своей аскетической каливе.
Ученый монах Герасим Менагиас, выпускник Цюрихского университета, объявил нещадную войну тщеславию, которое часто порождается мирским знанием и образованием. Поэтому он часто со смирением вопрошал простых и не грамотных старцев пустыни, носил ветхие рясы, подвизался в лачуге для скота и подчинялся старцу Каллинику-исихасту и старцу Иосифу Пещернику, отсекая свою волю на всякое время и во всяком месте.
Один рассудительный старец рассказывал: «Однажды я встретил одного монаха (это было на самом деле, говорю как на исповеди), уста которого непрестанно двигались, творя молитву, и это было заметно со стороны. Так вот, этот монах говорит мне:
— Как-то я написал такому-то митрополиту, того-то обличил, тому-то сказал, что, если он оставит свои идеи, я буду на его стороне...
— Но, Боже правый, — говорю я ему, — давай посмотрим на это более трезво. Ты, кажется, еще неграмотнее меня, потому что я над „омикрон“ не ставлю облеченного ударения, а ты можешь поставить[2]. Оставь эти свои идеи...
А он мне отвечает:
— Если бы был еще кто-нибудь, подобный мне, Церковь бы исправилась...
Вот теперь смотрите, делайте выводы. Если бы он был сумасшедший и говорил такое, у него было бы оправдание. Но он не сумасшедший. Ранее у него, видимо, была молитва, а затем осталась одна привычка».
[1] Имеется в виду брат по постригу, сопостриженник.
[2] В греческом языке есть три типа ударения, и одно из них, облеченное, по правилам может стоять только над долгой гласной (ω), а «омикрон» (о) является краткой.
Ничто так не препятствует успехам в духовной жизни, как гордость и тщеславие, а исчадиями этих страстей бывают зависть и ненависть, гнев и памятозлобие, — говорил преподобный Амвросий Оптинский. Эту истину прекрасно знают афонские подвижники, для которых послушание, смирение и ненависть к мирской славе являются естественным состоянием монаха и залогом его правильного пути.
Победить похвалу
Один диакон похвалил прекрасные волосы преподобного Симеона Филофейского, который ходил всегда босым и имел только один хитон. Тогда святой отрезал свои волосы и отдал их ему, почему его называют еще и Симеоном Остриженным.
Держи ум твой во аде
Прошло примерно полмесяца с того дня, когда преподобному Силуану Афонскому явился Господь. Каждый день он сражался с яростными нападениями лукавых духов. Дни его были исполнены трудов, ночи — мучений. Однажды ночью святой поднялся со скамьи, чтобы сделать поклоны. В этот самый момент он увидел гигантского демона. Тот стоял перед иконой Господа и ожидал поклонения себе. Вся келья преподобного была полна демонов.
Тогда он снова сел на скамью, склонил голову и с сокрушенным сердцем стал молиться:
— Господи, Ты видишь, что я хочу помолиться с чистым умом, но демоны не дают мне. Научи меня, что я должен делать, чтобы они мне не докучали?
Тогда он услышал в своей душе голос Божий:
— Гордые всегда так страдают от демонов.
— Господи, — говорит святой, — научи меня, что я должен делать, чтобы смириться?
— Держи ум твой во аде и не отчаивайся,— был ответ.
Препятствие ко спасению
Много лет назад в монастыре Дохиар подвизался один певчий с очень приятным голосом, монах Синесий из Халкидик. Он имел особое благоговение к святой Параскеве, которой молился ежедневно о спасении своей души. При этом он просил ее, если будет для него какое препятствие ко спасению, чтобы она устранила его, как сама знает.
И действительно, в один из праздников святой Параскевы (26 июля) он почувствовал, что его голос становится хриплым. По прошествии времени улучшения не последовало, но состояние здоровья еще более ухудшилось. Все молились о восстановлении голоса у певца, но тщетно. Тогда святая Параскева явилась во сне игумену и сказала: «Зачем вы беспокоите Господа своими ежедневными молитвами о Синесии? Он сам много лет просил меня, чтобы я избавила его от того, что является ему препятствием ко спасению».
После этого игумен призвал певца Синесия и удостоверился в верности слов святой. И в самом деле, когда Синесий пел, от мелодичности своего голоса в нем рождались тщеславные помыслы и превозношение, поскольку он не старался относить это дарование милости Подателя всех благ Бога.
С того времени как охрип его голос, Синесий творил по четкам молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» и стал верным и достойным делателем умной молитвы в соединении с треблагословенным и блаженным смирением.
Не верь тщеславным помыслам
Один пустынник сказал:
— Если ты думаешь, что все занимаются тобой, — это от искушения, пренебреги этим, потому что враг-диавол хочет развить в тебе неистовство тщеславия. Видишь, как зол диавол и как он рьяно ведет борьбу с новоначальными со всех сторон, чтобы хоть где-то добиться своего? Потому никогда не верь таким помыслам, даже если у тебя есть конкретные основания. Знай, что и их подстроил сам враг, чтобы тебя подловить.
Страшная супруга
Мой возлюбленный брат[1] Иеромонах Никодим много лет назад посетил на Вигле одного исихаста.
— Благословите, старче.
— Господь благословит.
— Нам бы хотелось услышать от вас слово на пользу души...
— Я бы не стал говорить,— ответил подвижник,— но поскольку вижу, что ты духовник, так и быть, слушай. Я годами мучаюсь со своей страшной супругой, на которой женился, и она никогда не дает мне обрести безмолвие. Тирания, чадо мое, страшная тирания.
— Кто же эта супруга, старче? — Кто как не гордость? Именно она! И не знаю, как спасусь и как получу развод с ней,— сказал он с воздыханием и продолжил рукоделие в своей аскетической каливе.
Битва за смирение
Ученый монах Герасим Менагиас, выпускник Цюрихского университета, объявил нещадную войну тщеславию, которое часто порождается мирским знанием и образованием. Поэтому он часто со смирением вопрошал простых и не грамотных старцев пустыни, носил ветхие рясы, подвизался в лачуге для скота и подчинялся старцу Каллинику-исихасту и старцу Иосифу Пещернику, отсекая свою волю на всякое время и во всяком месте.
Павший брат
Один рассудительный старец рассказывал: «Однажды я встретил одного монаха (это было на самом деле, говорю как на исповеди), уста которого непрестанно двигались, творя молитву, и это было заметно со стороны. Так вот, этот монах говорит мне:
— Как-то я написал такому-то митрополиту, того-то обличил, тому-то сказал, что, если он оставит свои идеи, я буду на его стороне...
— Но, Боже правый, — говорю я ему, — давай посмотрим на это более трезво. Ты, кажется, еще неграмотнее меня, потому что я над „омикрон“ не ставлю облеченного ударения, а ты можешь поставить[2]. Оставь эти свои идеи...
А он мне отвечает:
— Если бы был еще кто-нибудь, подобный мне, Церковь бы исправилась...
Вот теперь смотрите, делайте выводы. Если бы он был сумасшедший и говорил такое, у него было бы оправдание. Но он не сумасшедший. Ранее у него, видимо, была молитва, а затем осталась одна привычка».
[1] Имеется в виду брат по постригу, сопостриженник.
[2] В греческом языке есть три типа ударения, и одно из них, облеченное, по правилам может стоять только над долгой гласной (ω), а «омикрон» (о) является краткой.